— Данил, Данил, стой…
— Так стоит уже..
— Дурак, я тебя прошу остановиться..
— Не могу, ты такая сладкая, что крышу рвет.
— А Рите ты это тоже говорил?
Возбуждение спадает, хотя и несильно. Но Ксюше удается выскользнуть меня из рук и подняться на несколько ступенек.
— Решила мне отомстить и заранее мозг вынести?
— Я просто спросила. Пойдем, охладишься…
— В душ меня зовешь? Я не против. Думаю, мы с тобой быстро согреем воду.
Но я ошибся. Еще несколько пролетов и вместо ее квартиры мы попадаем на чердак. Спотыкаясь и смеясь, мы идем мимо строительного хлама, еще выше. Неуместно, но приходит мысль, что я давно так не развлекался, а Риты бы никогда не согласилась измазаться в пыли даже ради чего – то интересного.
Мы попадаем на крышу, с которой открывается вид на парк. Блин, завораживает. Еще больше тем, как птичка смотрится на фоне этой красоты… А еще хитро она поступила тем, что привела меня сюда. Трахаться тут откровенно негде. Все, как на ладони. Максимум поцеловаться, что и хочу сделать, обнимая ее со спины. Она маленькая, хрупкая. Такая разительная разница чертовски возбуждает. С одной стороны хочется оберегать ее, а с другой— натянуть узкую пизденку на свой уже болящий от стояка член. Поразительный контраст.
— Что ты ломаешься, Ксюш, — глажу животик, тянусь ниже, между ног, где горячо и влажно. – Все равно ведь трахнемся.
— А потом мне общаться с твоей женой, да? Смотреть тебе в глаза и улыбаться, делая вид, что ничего не было?
— Это проблема?
— Да, Данил, это проблема, — толкает она меня бедрами, а мне больно. Но я все равно отхожу. –Посмотри, как красиво. Дух захватывает, да. Вот и у меня от тебя дух захватывает. Но тебе плевать, а мне потом с Ритой видеться, в глаза ей смотреть. Я так не умею, понимаешь? Так нельзя…
Нельзя, нельзя, нельзя. А смотрит так, словно уже можно. Причем в самых разных позициях.
— Если очень хочется, — хватаю ее затылок, не давая даже дернуться.. – То можно. А нам ведь очень хочется.
— Тебе…
— Нам, Ксюш, нам., — жадно набрасываюсь на губы, целую, пью, терзаю. Сопротивление тает почти мгновенно, а член толкается в ширинку требуя к себе внимания. Я легко поднимаю птичку в воздух, вынуждая свои ноги оплести и как идиот сажусь на холодный пол крыши. Сейчас остановиться — самоубийство, она начнет думать, и я не получу сладенького.