У неё сухие потрескавшиеся губы. Митя
отвечает на поцелуй, прижимает к себе горячее, высушенное солнцем
тело. Оно как будто состоит из одних мышц и жил, но под его напором
внезапно становится мягким и гибким – плавится, течёт,
уступает.
Эта податливость будит в Мите
какие-то отчаянные, звериные инстинкты. Как будто всё пережитое за
последние часы, все скопившиеся эмоции, все застрявшие в голове
слова, все истлевшие в пепел чувства вдруг разом собрались в тугой
ком и требуют немедленного выхода. В венах начинает бурлить
кипяток, и с этим бешеным круговоротом приходит осознание
единственно верной мысли.
Живой! Чёрт возьми, я живой!
Мир вокруг взрывается, обретает
краски, звуки, запахи. И удивительную чёткость. Глаза женщины
распахнуты, рот приоткрыт, над верхней губой выступили крохотные
капельки пота. На крепкой загорелой груди блестит прозрачный
восьмигранник святого Жизуса на тонкой цепочке.
Митя рывком задирает широкую юбку
Крины, одним движением расправляется с лишней одеждой. Не осталось
никакой нежности. Лишь животное, яростное желание жить. Давать
жизнь. Выплёскивать её из себя. Вколачивать в каждую клеточку этого
упругого смуглого тела.
Горите все в аду, я живой!
Исступление. Вспышка. Эйфория.
Когда Митя приходит в себя, девушки
уже нет рядом. Он одевается, идёт вниз и находит за столом доктора.
Забирает у того стакан и залпом допивает то, что осталось. Напиток
омерзительно приятен и крепок.
Доктор пристально разглядывает Митино
лицо.
– Дай угадаю, – говорит он. –
Первая?
– Да, – отвечает Митя. Кажется, это
единственное слово, которое он произнёс сегодня.
– Да ты счастливчик! – смеётся Глеб.
– Два боевых крещения в один день.
Он ловко разливает из бутылки по двум
стаканам и пододвигает Мите: «Будем живы!».
– Адреналину надо давать выход, –
поучительно говорит доктор. – Лучшие способы – пахать до
изнеможения, лечь с женщиной или убить врага. Но третий ты,
кажется, еще не пробовал?
– Пока не довелось.
– Сколько тебе лет, солдат?
– Двадцать один. И я Дмитрий Самарин,
– отвечает Митя.
Он ищет глазами Крину. Она стоит за
прилавком и режет овощи, не обращая никакого внимания на
гостей.
Глеб перехватывает Митин взгляд и
слегка мрачнеет.
– Позволь дать совет, Митя, – говорит
он. – Будь ей благодарен, но не влюбляйся.
– Я и не…
– …собирался. Я вижу. Она всегда
останется первой. Но не единственной. Ты не женишься на ней, не
будешь дарить ей цветы, вы не обвенчаетесь, и она не родит тебе
детей. И она об этом прекрасно знает.