Лугры от таких новостей были несколько озадачены. Они привычно бы обсудили охоту или сенокос, может быть, поговорили бы о ценах на жёлуди или на шкурки кротоликов, но что касается неведомых полчищ, это уж увольте.
– Не нашенское это дело, – сказал дед присутствующим, поглядывая на печку, на верхах которой посапывал и посвистывал на все лады и ноты старательно вымытый сморк.
– Может, он совсем того, – шепотом добавил старый лугр и покрутил пальцем у виска.
– Правильно, – подхватил его другой, – свалился не пойми откуда – и на тебе! Полчища! Удумал чего!
– Я сразу заподозрила, – заговорщицки проговорила старуха-лугрянка, – каторжный он, беглый. Порядочный сморк разве наденет такие штаны?
– Тебе же сказано было, на дереве он сидел. Клыкозубы его подрали, – пояснили ей.
– А чего он по лесам тогда шастает? – не унималась та, – разве порядочный сморк будет шастать?
– Тьфу ты, старая! – дед сплюнул в сердцах. – Все у тебя каторжники, да разбойники! Будто сама по грибы не ходишь!
Размышляли они долго, напряжённо и шёпотом, дабы не разбудить дорогого гостя. Когда же ночь навалилась на деревню, и из-за печки послышалась трель сверчка, все пришли к выводу, что от нападения зверей гость их попросту спятил. И решили расходиться по избам, оставив сморка и сверчка наедине, насвистывать только им понятную мелодию.
В тот вечер Мирек впервые задумался о том, что жизнь, может обернуться не такой уж и размеренной, как ему грезилось. Оказывается, кто-то может придти к ним с оружием в руках и захватить деревню. От этой мысли ему стало не по себе, и он полночи не мог уснуть, думая о неведомых краях и странах, о чужеземцах и путешественниках. И он решил, что завтра же поговорит об этом с отцом. А когда дремота окутала его, то он погрузился в смутные и тревожные сны.
Наутро, как только сморк разлепил глазки, то сразу же заспешил в дорогу. И как только лугры ни уговаривали его остаться, он всё равно был непреклонен и настойчиво заявил, что ещё хочет жить, а стало быть, надо идти на север. На это пожилые лугры озадаченно почесали затылки и констатировали:
– Да-а. Эко его загнуло.
Потом ему собрали провианту в котомку, а именно, бутылку желудёвого морса, каравай ещё тёплого ромашкового хлеба, десяток сваренных в крутую яиц крылобоков, да пучка два зелёного лукропа. В общем, проводили как полагается.