Сморк долго раскланивался в пояс, потом ещё долго махал рукой, постоянно оборачиваясь. Когда же он скрылся в лесной чаще, жизнь в деревне вновь пошла своим чередом, будто сморка совсем и не было. Лугры разбрелись по своим делам-заботам. Кто ушёл на охоту, кто – в поле. Мирек же с отцом совершали таинство огня и металла.
Неказистый домик, который все называли кузницей, в действительности же был великим храмом труда. Здесь силой мускулов приводились в движение тяжёлые кузнечные меха, а они раздували жар в печи, в котором лугры переплавляли руду, что выгрызали мотыгами из недр земли где-то на краю мира трудовые руки сморков. Здесь поднимался громадный молот, высекая искры. Здесь лугры закаляли металл, а труд закалял лугров.
– Отец, готово, – сказал Мирек.
Он достал щипцами раскалённую заготовку из печи и положил её на наковальню.
– Вот и хорошо, – произнёс Дорофей и надел перчатки.
Металлический обруч стягивал его длинные волосы, а грубый кожаный фартук покрывал измазанный сажей торс. Кузнец расправил могучие плечи, взял молот, размахнулся и ударил по заготовке так, что в стороны полетели искры. Мирек же старался удержать щипцы. По кузне разносился звон металла, тяжёлое дыхание кузнеца, шипение печи.
– А ты что всё один ходишь? – между ударами спросил Дорофей.
– А что мне? – Мирек смутился и пожал плечами.
– Олесу что, не видишь? – кузнец ударил по наковальне, – какая она красавица выросла.
– Она такая красавица, что даже и подойти неловко, – ответил Мирек.
– Смотри, уведут. Вот тогда будет неловко.
– Понимаю, но всё же не могу.
Кузнец был высок и силён, а лицо его, местами измазанное в копоти, освещали языки пламени – и он казался всемогущим богом огня. Он опустил молот и посмотрел на сына.
– Нет такого слова «не могу»! Лугр всё может. Должен всё мочь, – сказал кузнец и продолжил высекать искры.
Через некоторое время он вновь опустил молот.
– Я всё могу, – сказал он уже более спокойным тоном.
И тогда он уже был похож на ремесленника, хорошо знающего своё дело.
– Могу вот из куска железа сотворить инструмент. И он будет служить луграм и хруллям всю жизнь. Могу из грубого материала сделать изящную вещицу, которое будет украшать принцессу. Могу, наконец, на этой вот наковальне сделать меч, который будет достоин лучшего воина на свете. А ты – мой сын! И боишься к девчонке подойти!