Тот день и вечер она запомнила очень хорошо. Январь. Они с ребятами решили встречать старый Новый год. Аня любила этот праздник: никаких родителей, родственников, обязательств. Пошли к Семену Захарову, художнику-графику. У него была небольшая запущенная квартира на Тверской-Ямской во флигеле во дворе, а еще на чердаке этого старого дома – мастерская, в которой он не очень-то нуждался, но поскольку он был членом Союза, мастерская ему полагалась.
Аня помнила как она туда весь день собиралась, сбегала в магазин за чулками, они были тогда все шелковые, со швами и очень быстро рвались. Начала складывать на кровать все, что она собиралась надеть и оказалось, что на паре черных чулок 'дорожка'. Пришлось идти в универмаг. Мать правда предлагала быстренько 'дорожку собрать', но … еще чего! Идти в чулке с 'меткой'. Аня привыкла, как учила ее тетушка, мамина сестра, одеваться тщательно: еще неизвестно, как мог бы закончится вечер, с кем и где. Платье у нее было просто сногсшибательное, и надевала она его в первый раз. Из черного синтетического, невиданного бархата, эластичного, облегающего фигуру, забранное какими-то швами, то собирающими платье в гармошку, то образующие цветы с серединкой узелком. Там еще был большой круглый вырез, и ярко-синий бант, с ассиметрично выступающим уголком. Спереди струился большой разрез, через который довольно высоко виднелась нога в черном чулке. Прическу она себе сделала 'волосок к волоску', надела маленькую норковую шапочку, и высокие сапоги. За ней кто-то заехал на машине … кто же это был? Вроде Сашка Архипов, доктор скорой помощи. Компания у них состояла из разных людей. Аня уже надела длинную бежевую дубленку и взяла в руки сумку и другую специальную сумку для туфель. Было еще совсем не поздно. А тут из комнаты вышла мать в шелковом халате в экзотических цветах. У нее таких было несколько.
– Анечка, куда ты идешь?
– Мам, ты же видела, что я собираюсь в гости. Сегодня, как ты знаешь, старый Новый год.
– А что мне ваш православный Новый год? Я его не праздную. Я тебя просто спросила, куда ты идешь?
– А я праздную. Что тут такого? Я иду к друзьям.
– К кому?
– Мам, какая разница? Ты их не знаешь. Ане были не слишком приятны мамины вопросы. Дикость, что ей, давно такой опытной, надо было отчитываться перед матерью.