– Нет. А откуда ты…
– Ты что, вообще, что ли, сынок, не догоняешь? – со вздохом поинтересовался отец. – Думаешь, я тебя в лес спихнул и забыл? Я все о тебе знаю. О каждом твоем шаге. И что гулять ходил вопреки запретам. И что до шоссе дошел.
– Дядька настучал? Он что, следит за мной?
– Он за тебя отвечает, – коротко ответил на вопрос отец. – Кстати… Чего же не сбежал, когда дорогу нашел?
– А куда бежать, пап? В армию? – криво ухмыльнулся Данила. – Ты же ясно дал понять.
– Молодец! – первый раз за долгое время похвалил отец, и голос его звучал не издевательски, как обычно, а натурально. Он его хвалил. – Может, это изгнание все же пойдет тебе на пользу, а, сынок? Может, станешь наконец мужиком?
Вообще-то Данила считал себя мужиком лет с четырнадцати, когда научился стоять за свою честь, защищать свою девушку и не сдавать друзей. Чем бы ни угрожали ему, что бы ни обещали, он твердо стоял на своих принципах и не позволял никому вмешиваться в свою личную жизнь. С четырнадцати лет! Сейчас ему двадцать.
Ну да, немного подурачился. Немного как-то потерялся. Учиться пошел после школы куда-то не туда. Друзей обрел каких-то не тех. Запутался как-то, да. Но мужиком от этого быть не перестал, это точно.
– Я – мужик, пап, – ответил он, оскорбившись.
– Мужики за свои поступки отвечают. Разве нет? А ты?
И тут же пошел полный перечень всех его грехов. И заваленные зачеты, и перенесенные сессии, и ночевки в отделении полиции, и помятые дверь и крыло дорогой иномарки, которую Данила самовольно угнал из гаража, и заплаканная девушка, которую он едва…
Стоило о ней вспомнить, как тут же затошнило. Что тогда было! Что было! Отец еле уговорил ее не писать заявление в полицию. Еле вытащил Данилу из проблемы под названием «уголовное дело».
– А ты говоришь, голоса! – закончил возмущенно отец. – Да что ты успел натворить за эти два года, на три жизни хватит, сын! Так что не выдумывай ничего такого. И загрузи себя работой. Розарий восстановил? Молодец. Грядками с клубникой займись. Постарайся уставать так, чтобы спать, как убитый. И когда лопатой машешь, думай, думай, думай.
– О чем, пап?
– О том, как жить дальше станешь.
После разговора с отцом он весь день перекапывал грядки с клубникой. Забыл даже про ужин, который оставил ему дядька в крохотной кастрюльке на плите. Когда вспомнил, обнаружил, что есть совсем не хочется. Хочется смыть с себя пот, пыль, упасть на узкую кровать со скрипучим матрасом и уснуть крепким сном.