Ива нехорошо поморщилась. Чувства,
эмоции, тонкие, сука, материи. Даже могу не спрашивать. Человек
жил, а потом перестал. История зоны в двух словах. То, что
уготовано каждому.
Чутка наклонился и зарядил ладонью по
девичьей ягодице. Отработал хорошо – до эха.
-Айя! – Она выпучилась. Хитрая штука
– эмоциональный диссонанс.
-Больно? - спросил вежливо.
-Ну… - Ива пыталась сообразить, как
реагировать. Хреново. Так и жизнь просрет.
-Больно?! – рыкнул с намеком.
-Да, - напряглась она.
-Хорошо. – И потопал на выход.
Терапия от Джимми. Старайтесь избегать, так скажу.
Молча обойдя еще с пяток помещений,
вернулись на исходные к Марте. Из полезного лишь молоток, который
не поленился прихватить. Будь мы рядовыми мусорщиками крупной
группировки, поживились бы на порядок лучше – стройматериалов в
достатке. Знай, ломай и уноси. Но мы не они.
Со второго этажа, перегнувшись через
погнутые ограждения, замахал тощий. Боец искренне полагал, что
хорошо различим в мешанине декора. Я присмотрелся – допустим, тень
враждебна и агрессивна, если верить рваным движениям.
-Командир! – проявил смекалку Шест. –
Я же вижу, что ты видишь!
-В чем его ошибка, Ива? - повернулся
я к девушке.
-Засветил позицию, - прищурилась она.
Честь и хвала Амиго, честь и хвала.
-Поднимаемся.
Поднялись. Секунд десять я
демонстративно держал тощего на прицеле, доводя его попытки
сместиться с вектора выстрела.
-Мы же проверили, нет тут никого, -
сдался костлявый. – Понятие имею. Но командир, глянь чего
нашли…
Вот она, незамутненная радость
первооткрывателя. Жажда поделиться эмоциональным с ближним. Хотя
для Шеста не совсем типично и надо убедиться, что там нет ничего,
способного превращать разумное в неразумное.
Додумывал, уже переступая порог
небольшого офиса на 30-40 квадратов. Остатки мебели забиты по
углам, окон нет, в скудном свете от входа лишь одно большое ничто.
И крайне характерные следы – точно в помещение запихнули шар,
утыканный шипами, и от души раскрутили, швырнув на свободу. Стены,
пол, потолок располосованы глубокими бороздами - бессистемно, в
тупой первозданной ярости или боли. На полу обильные черные кляксы
– надо полагать древняя кровь, что превратилась в камень. С десяток
лет я накину – тот, кто любит царапаться, убыл слишком давно.
-Охренеть. – На пороге возникла Крыса
с черным пакетом наперевес. Без добычи не ушла, что ожидаемо. –
Может свалим по-тихому?