– Даже не знаю, к кому обращаться по
нашему делу, – безнадежно сказал он. – Везде глухо. И знакомые не
принимают.
В этом у меня уже была возможность
убедиться лично, о чем я ему уже не раз рассказывала. Я все способы
испробовала, но так ничего и не добилась, пока Плевако не занялся
нашим делом.
– Вдруг демон поможет, которому
бабушка сказала написать, – неуверенно предположила я. – Аидзава
Сэйсисай.
– Да нет, – фыркнул недовольно брат.
– Вспомнил, откуда про него слышал. Мы его на политологии
проходили. Он так старательно толкал идеи, что демоны – высшая
раса, что его даже из Фринштада выслали, – он немного помолчал и
возмущенно добавил: – Нет, представь только, эти с хвостами и
рогами – неожиданно высшая раса. Как такое в голову могло прийти?
Ведь всем известно, что высшая раса – мы, люди. И чем чистокровней,
тем достойнее семья. У Чиллагов, кстати, никаких примесей нет.
– Бруно! – возмутилась я все-таки,
так надоело это постоянное упоминание семейства, накормившего нас
обедом.
Выходить замуж в благодарность за
еду, приправленную лекцией о ценообразовании на рынке антиквариата,
я считала чрезмерным.
– Лисси, а что ты будешь делать, если
нас всех посадят? – неожиданно серьезно спросил брат. – Я такого не
исключаю. Тогда ты опять останешься одна безо всякой поддержки.
Это он сейчас хочет сказать, что все
время на свободе только и занимается моей поддержкой?
– Чиллаг – не единственный фьорд в
Академии, – просветила я брата. – Мне и Хайдеггер предложение
делал. Правда, я ему уже отказала.
– Это ты зря, – брат оживился. –
Хайдеггер – хорошая партия, да и человек он замечательный.
– Ты и вышел под залог во многом
благодаря его стараниям, – поддержала я брата, одновременно уводя
разговор с темы моего замужества. Просто внезапно поняла, что замуж
совсем не хочу. Во всяком случае, не раньше, чем найду фьорда,
целующегося, как… Впрочем, неважно. – Он же столько для этого
сделал. Столько бумаг всяких собрал. Да и с общежитием договорился.
Тебе так повезло с куратором.
С куратора мы плавно свернули на
группу Бруно, где он наградил парой едких эпитетов почти каждого
студента. Особенно досталось Ильме, чья безнадежная влюбленность в
Серена была у них постоянной мишенью для подшучивания. И мне это
совсем не понравилось. Если уж кого вышучивать, так сам объект ее
любви с его нелепыми представлениями о семье и браке, что я и
высказала. Бруно меня не поддержал, и мы впервые поругались.
Расстроилась я из-за этого ужасно. Сейчас надо держаться вместе, а
всякие Серены настраивают нас друг против друга. Все же какое зло
эти диспуты! Написать, что ли, записку на эту тему ректору? Мне
кажется, сейчас он разделяет мою точку зрения.