– Приятной прогулки, мадам.
Он бросил на спинку стула шарф, но тот, не удержавшись, соскользнул на пол.
Мадам Грендель вздрогнула, соприкоснувшись с сыном взглядом, и тут же растянула губы в улыбке, старательно скрывая состояние паники, нарастающее у нее в душе. У нее возникло ощущение, что перед ней незнакомец.
– Я больше не позволяю тебе встречаться с этой русской, – отчетливо сказала мадам Грендель, глядя пристально в глубину его зрачков. – Не позволяю, – повторила она, словно хотела убедить саму себя. – Эта авантюристка просто мутит твою голову. Что ты знаешь о ней помимо того, что ее воспитанием занимается отчим? Почему эта русская здесь одна? Где ее мать? Вот уже несколько месяцев я за ней наблюдаю, но не заметила, чтобы кто-либо ее хоть раз навестил. Ни мать, никто из родных. И есть ли таковые у нее? Может, вовсе не отчим оплатил ее поездку сюда? Может, тот московский адвокат, как ты говоришь, ей вовсе не отчим, а отец, который женился на ее матери, чтобы скрыть свой грех? Может, твоя русская – дитя адюльтера? Или еще хуже – может, ей оплатил санаторий ее любовник? И не смотри, Эжен, на меня врагом. Поверь мне, такое бывает. Почему твоя русская ничего не рассказывает о своем прошлом? Почему она не больно-то словоохотлива, когда просят ее рассказать о своих родных, а? И вообще, знаешь, что говорят здесь о ней?
– Я не думал, что ты собираешь сплетни.
В другой раз его полный горечи голос мог бы остановить мать, но ее было уже не удержать – слишком долго она пыталась скрывать свои истинные чувства.
– Да твоя русская просто больная! – воскликнула она, и ее лицо пошло пятнами.
– Не одна она. Мы все здесь не кровь с молоком, – спокойно ответил он.
– Ну согласись, Эжен, она слишком нервная. Чуть что – вспыхивает, кричит или плачет. Неужели ты не замечал перемены в ее настроениях? То смеется до упаду, то молчит, как немая. Нет, ей явно нужно проконсультироваться с психиатром.
Она передернула плечами, как будто ей стало дурно от собственных слов, и указала пальцем на лежащий под стулом шарф.
– Подними.
Ухватив двумя пальцами за конец, как будто боясь испачкаться, он подал ей шарф.
– Благодарю, сын, – делая вид, что не заметила, как брезгливо вытянулись его губы, сдержанно сказала она. – Надевай куртку и пойдем. Давай-ка заглянем в кондитерскую. Мне очень по вкусу местные круассаны. И горячий шоколад здесь просто изумительный. Ну же, Жежен, поспеши.