Я глядела на всё, полуприкрыв веки,
даже несмотря на то, что к нам никто не подходил ближе, чем на пару
метров. И ловила-ловила эту необъяснимую, тревожащую душу песнь
песка и ветра.
Наконец, последние двухэтажные дома
сменились одноэтажными постройками и совсем скоро мы вышли на
пустырь. Моё дыхание замерло: впереди расстилалась в непередаваемом
великолепии бескрайняя пустыня.
- Лолели, - негромко сказал отец,
хотя я знала название, слышала пару раз в разговорах взрослых, но
он то думает, что я всё начала с чистого листа, хотя по моим
фразам, скорее всего, уже подозревает, что всё далеко не так
просто.
И всё же, какое романтичное имя дали
этой земле.
Лолели. С языка ролжэнов
переводилось на местный, как "шепчущие камни". Тут не было камней,
сейчас не было, возможно, когда-то, тысячелетия назад, но они
исчезли, а название осталось и оно мне нравилось.
И потом, когда Торн поднялся на
бархан, я увидела большое "поле" на всей площади коего, лежали
тела, переодетые в белые одежды и обложенные сухими деревяшками.
Мне стало грустно, столько людей погибло, чтобы другие жили и я в
том числе.
- Эти варвары с севера вернутся, -
тихо поделился со мной своими мыслями вождь, - и мы должны быть
готовы к встрече с ними, чтобы не повторилось то, что случилось
сегодня...
Огонь, шипя и рыча, поедал поленья и
погибших вместе с ними. Я смотрела на происходящее перед собой и на
людей, сидевших в отдалении; на маму, по алебастровым щекам
которой, текли прозрачные слёзы, на Рондгула - мальчишка сжал руку
Газисы и весь как-то съёжился, став ещё меньше ростом, на отца -
Горн смотрел вперёд, на бушующее пламя и молчал, его словно
высеченные из камня черты заострились ещё сильнее.
Вообще, всё это действо происходило
в глубокой тишине: жители Зэлеса просто пришли и сели на песок по
краю могучего бархана. Женщины отдельно от мужчин и детей. Только
наша семья, как правящая, осталась в полном составе.
Тёмный дым, подхваченный усилившимся
ветром, уносился в сторону горизонта и к небу, в своих объятиях он
забирал прах и души погибших людей. Мне было грустно, но в тот
момент, когда пришла беда, я была не в состоянии помочь, да, даже
если бы и могла, то мой нынешний возраст не позволил бы сделать
многого. Тело ребёнка, нетренированное, непривычное к оружию. И
здесь не было огнестрела, коим я владела в совершенстве. Вот он
вопрос, задав себе который, каждый раз натыкалась на глухую стену.
Знания, что и как делать, куда надавить посильнее, чтобы
обездвижить врага — были, а понимание, откуда они взялись, так и не
приходило.