Кто же я?
Пение сотен чистейших женских
голосов, отвлекло меня от хаотично мечущихся мыслей в гудящей
голове. Боль преследовала меня вот уже несколько часов, то
усиливаясь, то ненадолго затихая. Видать, последствия от удара
бронзовым кувшином по лбу. И даже каждый вдох отдавался болью в
грудной клетке, что-то происходило с телом, и я пока не могла всем
этим полностью управлять, мне лишь оставалось терпеть, сцепив зубы,
чтобы не выдать себя и не подвести отца.
Грустная песнь-молитва, песня-плач
народа наннури, летела над просторами стремительно леденеющей
пустыни, к самому горизонту, а потом ввысь - к чернильному небу,
откуда на нас из бездонной пропасти смотрели холодные светила,
собранные в неизвестные созвездия. Большой костёр становился всё
меньше, огонь отступал - ему не хватало пищи для поддержания жизни,
и к концу песнопения в могучем костре тлели лишь едва заметные
угольки.
- Вскорости тут не останется и следа
от ритуала. Грядёт буря, видишь, какое чёрное небо? - негромко
проговорил отец, чуть склонившись ко мне, - Пустыня заметёт все
следы и завтра утром у неё будет совсем другое лицо.
Я слушала папу и, конечно же,
молчала. Хотя на кончике языка вертелись сотни уточняющих вопросов:
от "как он понял, что грядёт буря?", до "о чём именно говорилось в
песне?".
В этот раз возвращались в город в
другом порядке: сначала ушли те, кто был дальше всех, потом средние
ряды и в самом конце шагали мы. Оглядываться было нельзя.
Вокруг нас никого не было. Семью
правителя никто не охранял. И Горн, не боясь быть услышанным
посторонними, поскольку говорил словно в пустоту, ни к кому
конкретно не обращаясь, завёл разговор о важном:
- Я победил всех, кто осмелился
вызвать меня на поединок.
Ох, так и хотелось уточнить правила
боя, но я держала в узде своё неуёмное любопытство.
- Никто не равен мне по силе духа.
Гаури пустыни продолжают отступать только в моём присутствии.
Я удивлённо вскинула взор, при мне
ещё ни разу не обсуждались эти схватки и гаури.
- Рон, ты станешь воином и
защитником города. В твоей крови течёт древняя сила.
О том, кем суждено быть мне, Горн
промолчал, потому что даже для Рона я пока всё та же Эльхам.
- У нас нет шаманки. Её хатэ так и
не признало ни в ком преемницу колдовской силы, - продолжил
говорить правитель оазиса, - без ведьмы сложно ходить на большую
охоту, но мы пока справляемся, вот только с каждым разом принести в
Зэлес нужное количество мяса становится всё сложнее.