Щелчок! И Шариз-Эльхам открыла свои
карие очи. И я очнулась вместе с ней.
Первое, что различил достаточно
острый слух девочки - крики. А потом мы увидели чёрный дым. Он
клубился где-то вдали, мощной спиралью поднимаясь к синему
небу.
Во дворе метались наши слуги, кто-то
что-то кричал, но разобрать в общей суматохе получалось не всё.
- Чужаки...
- Пришли с севера, много...
- Наши воины защищают границы
Зэлеса...
Кто-то напал на народ Наннури? Я бы
давно мчалась туда, где битва, но мне пришлось сидеть тут, и просто
слушать.
- Эльхам, девочка моя, - ко мне
подлетела Газиса, глаза её были расширены от ужаса, пухлые губы
бледны и едва заметно дрожали. - Норлэ, возьми принцессу на руки и
неси её в дом!
В тёмных глазах моего
охранника-носильщика я читала явное нежелание подчиняться. Он уже
во всём обвинил маленького ребёнка, который даже сказать слова в
свою защиту не в состоянии. И всё же, когда моя мать повторила
приказ, послушно шагнул ко мне и взял на руки.
Я внутренне сжалась, думая, что он
меня придушит, но нет, меня просто отнесли в главный зал и как
куклу усадили на широкий диван.
- Иди, ты нужен своему повелителю.
Защити город! - выдохнула мать, заходя следом за ним и ведя за руку
Рона-Злыдню. Мальчишка упирался обеими ногами и кричал:
- Пусти меня, я хочу быть там, хочу
сражаться!
- Нет. Ты останешься здесь! - тоном,
не терпящим возражений, прикрикнула хозяйка дома.
Рондгул в отчаянной попытке всё же
выдернул руку из ладоней матери и тут увидел меня.
- Она, это она виновата! - и
опрометью кинулся ко мне, на ходу схватив тяжёлый кувшин из
бронзы.
Крик Газисы и мой мысленный, полный
отчаяния, слились в один, но остановить пацана никто не успел. А
Норлэ так и вовсе отшагнул в сторону, давая дорогу спятившему
Рону.
Удар.
Противный треск. А потом меня
поглотила тьма, непроглядная и холодная.
Сколько времени пролежала в
беспамятстве - не ведаю. Но пробуждение было чрезвычайно
отвратительным: голова гудела так, что невольно потекли слёзы, ноги
и руки вообще не слушались, их кололи тысячи мелких иголок,
причиняя боль и страшной силы дискомфорт, во рту отчётливый
металлический привкус.
С трудом разлепив набухшие веки,
первое, что увидела... сердце ёкнуло, и без того тугое дыхание на
несколько секунд и вовсе прекратилось... Стражник Норлэ лежал
ничком, его суровое лицо было повёрнуто в мою сторону,
остекленевшие глаза смотрели куда-то мимо. Эту восковую бледность и
потухший взор ни с чем не спутать - человек мёртв, и по-всей
видимости давно.