Скосив глаза от сладостей на соседний прилавок, Чан внезапно
увидел самые настоящие на вид пельмени! Ну или вареники, они были
чуть побольше, чем ему помнилось по прошлой жизни, но смысл точно
такой же: начинка-тесто в фигурно защипанных мини-пирожках.
Пельмени здесь называли «цзяоцзы», и это оказалось вроде
традиционного блюда Царства Земли, дома они такое не ели. Пельмени
подавали варёными и варёно-жареными с начинкой из мяса с овощами, а
для вегетарианца-Аанга нашлись цзяоцзы с капустой и корнем лотоса.
Торговец нахваливал и рассказывал, что с чем, одновременно готовил,
варил и жарил, а запах исходил такой, что желудок возмущённо урчал,
как разъярённый кот.
— Уважаемый, а вы принимаете… — и Чан показал каны и шу, которые
у него имелись. Он знал, что в Царстве Земли деньги круглые и с
отверстиями по центру, чтобы было удобно таскать на шнурке. У него
же были прямоугольные монеты страны Огня. И он даже не представлял,
обменивают ли где-то вообще валюту и по какой цене.
— Конечно, — закивал продавец. — Восемь кан за порцию
цзяоцзы.
— Тогда можно нам четыре порции с мясом и одну с капустой, — Чан
отсчитал три шу и бросил монеты в специальную плошку.
— Восемь кан, — ему моментально сдали круглыми медными монетками
Царства Земли с пробитыми серединками.
Система денег здесь была шестнадцатеричная: все следующие монеты
были по шестнадцать предыдущих. Так что сначала шли каны, потом шу,
потом бу, потом кобан и венчал эту финансово-денежную пирамиду
золотой рё. Основными ходовыми среди населения монетами были первые
три. Кан — медная, шу — посеребрённая, бу — серебряная. Кобан был
уже золотым, но по размеру относительно рё небольшим. В одном
кобане было больше четырёх тысяч кан, а в рё — шестнадцать кобан, и
это была не совсем и монета — скорее маленький слиток золота. Такие
Чан видел всего один раз во дворце, и то случайно. Видимо, в
Царстве монеты хотя и имели другой вид, назывались так же.
В порции пельмешек, кстати, было по десять штук, сверху их
посыпали чем-то, похожим на тёртый имбирь с зеленью. А ещё выдали
плошки с кетчупом, на вид, по крайней мере. Вкус, впрочем, оказался
похожим на «икру заморскую — баклажанную». Зуко авторитетно сказал,
что, скорее всего, это соус из местной «царицы полей»
томатоморкови.
Они выставили цзяоцзы на стол, оставили их под охраной Мэй и,
решив, что этого мало, технично прошлись по лавкам, набирая ещё
разной горячей еды, не забывая про своего главного листоеда. Хотя
Чан искренне не понимал, как можно не есть мяса. Несмотря на вроде
бы островное расположение, в Стране Огня ели много мяса. Как понял
Чан, там сложно было вырастить какие-то злаки, поэтому предпочтение
отдавали животноводству. А из моря вылавливали несколько видов
водорослей и только один сорт рыбы с бело-розовым мясом, которую
назвали «макиджу»: она водилась во внутреннем море и, кажется, была
довольно редкой и пугливой. По вкусу напоминала треску, но чуть
более жирную. Когда они с Зуко выбирались в город в Шу Дзинге, то
рыбу продавали только в одном месте и стоила она гораздо дороже,
чем мясо, хотя во дворце макиджу частенько подавали. Чан тогда
заинтересовался, почему так, ведь живут они на архипелаге, но
оказалось, что из-за близости к Морю Чудовищ очень много морской
живности было либо слишком огромной и опасной, либо смертельно или
не очень смертельно ядовитой, то есть несъедобной. Рыбный промысел
сам по себе был рискован и не слишком перспективен, так как даже во
внутреннее море их архипелага заплывало всякое — непонятные
страшилища в том числе. И что более-менее промысел пошёл вообще
лишь после установки Великих врат Азулона: той статуи,
перекрывающей бухту самого крупного острова страны Огня. Оказалось,
что статуя держит металлическую сеть, которая не столько является
военной преградой от чужих кораблей, сколько не пропускает слишком
крупных созданий к острову Феникса.