Черноволосая, большеглазая девчушка,
лет шестнадцати, не разбирая дороги, летела прямо на затаившегося в
зарослях кустарника Лилипута. В зеленых глазах ее застыло безумие
пораженного ужасом человека. Платье, когда-то довольно красивое,
превратилось в жалкие лохмотья, которые практически не прикрывали
наготы. Но лес не ограничился порванным платьем, он оставил следы
своих зеленых когтей на всем ее теле. Руки, одна из которых
прикрывала глаза, а другая полуобнаженную грудь, бывшие, по всей
видимости, живым тараном в чащобе, полностью заливала кровь, щеки
острыми ветками были исполосованы до безобразия.
Было видно, как с каждым шагом силы
покидают бедное израненное ополоумевшее от боли и страха существо.
Ей осталось добежать до ручейка каких-то пятнадцать-двадцать
метров, но тут ее повело в сторону, ноги переплелись, и она рухнула
замертво.
«Что может так напугать человека,
чтобы он довел себя до такого?..» ¾ не успел Лилипут до конца
сформулировать вопрос, как догадка в тройном экземпляре выскочила
из противоположного ему угла поляны.
Три здоровенных волка, склонив морды
к земле, бежали по следу девушки. Бегущий первым волк, поднял
голову, увидел лежащую без движения долгожданную добычу и радостно
взвыл победную песню. Двое зубастых товарищей вторили ему в унисон.
И тут произошло нечто, от чего у Лилипута, до смерти напуганного –
казалось, куда уж дальше? – волосы на затылке встали дыбом.
С первыми звуками страшного воя тела
хищников стали преображаться. И вот уже вместо волков на поляне
стоят трое громил с кривыми мечами в руках. Лишь глаза у них
остались холодные, злые, жестокие, волчьи.
Вой волков услышал не один лишь
Лилипут. Девушка, казалось, пребывающая в глубоком обмороке, с
первыми звуками воя как ошпаренная вскочила на ноги и из последних
сил понеслась вперед. Ей удалось отыграть пять-шесть секунд, пока
волки оборачивались людьми, но силы покидали ее слишком быстро.
Похоже, она выложила все накопленные за краткие мгновения отдыха
силы и теперь могла лишь с трудом переставлять заплетающиеся
ноги.
Оборотни возобновили преследование
уже на двух ногах, расстояние между жертвой и преследователями
таяло с чудовищной быстротой. Девушка понимала, что ей не уйти, но
с завидным упорством двигалась к ручью. Ноги у нее снова
подломились, и теперь она ползла, оставляя за собой кровавую
полосу. В то время как ее руки продолжали подтягивать израненное
тело к озерцу, обезумевшие глаза блуждали по заросшим осокой и
кустарником берегу.