Местные же жители пользовались иными техниками. Дирк видел, как
светится их оружие. Кроме того, некоторые словно орудовали твёрдым
воздухом. Дирк догадался, что они вооружены клинками из Энергии
Дан.
При помощи отряда Дирка ящерицы оказались моментально
уничтожены. Потребовалось всего пять площадных ударов Тха Нгэ и
Дона, остальные добили тех ящериц, на которых нельзя было
использовать тотальные умения из-за близости к отбивающимся
крестьянам.
Когда последняя ящерица пала, большая часть людей занялась
ранеными или своими ранами. К отряду подошёл старик, просивший о
помощи. Он очень вежливо и низко поклонился, переводя взгляд с Дона
на Тха Нгэ.
Дирк вспомнил о своей роли адмирала и батяни комбата – и
выдвинулся вперёд. С непривычки его внутренне пережимало, он
непроизвольно краснел.
- Приветствую! – зычно крикнул он, пытаясь таким образом вызвать
нужное духовное состояние бывалого командира. – Мы рады, что
помогли вам.
Мы – команда Черепа и Костей. Я – командир Дирк.
Старик поклонился ещё раз, уже конкретно Дирку. В его глазах
явно плескалось изумление. Он видел, что Дирк и пальцем не
пошевелил в битве, просто молча стоял сзади. Это сильно не вязалось
с образом командира боевого отряда, который имелся у старика, но он
благоразумно решил, что стоит выяснить всё подробнее, а не судить
сгоряча. Кроме того, перед ним стояли спасители его деревни, да и
его самого. Вид у них был вполне дружелюбный.
- Я – Чича Незлоб, старейшина деревни И И Кони. От имени всей
деревни благодарю вас. И приглашаю к нам – разделить пищу и
кров.
- С радостью принимаем приглашение, - отозвался Дирк, чувствуя,
что высокопарные слова вызывают у него ещё больше смущение.
Между тем все остальные члены деревенского отряда, залатав свои
раны, занялись поисками убитых. Со скорбными лицами они собирали
останки и заворачивали их в собственные одежды, ничуть не брезгуя.
При виде этих грустных сцен весь налёт героизма сошёл с Дирка. Он
за свою жизнь на Кья не участвовал даже в кабацкой драке, ни то,
что в войне. Он знал, что такое нищета и голод, и болезнь, и видел
казни на площадях, но вот прямо так, вживую перед ним не
представало поле боя. Не случалось видеть горечь родственников,
потерявших близких.
И вот он стоял здесь, посреди песков, и поле боя лежало перед
ним. Он явился поздно, когда дело по сути было сделано. Он видел
только последствия. Ему тяжело давалось смотреть в лица
крестьян.