Она подняла руку и, не отдавая себе
отчета, коснулась его щеки ниже ужасной корки и тут же отдернула
руку в смущении, когда Келлан снова повернулся к ней. Его глаза
сияли, а обычно плотно сжатые губы грела улыбка.
«Я не могу говорить, -
ворвалось в сознание Аланы нежным шепотом, и она кивнула, давая
понять, что приняла к сведению. Присмотревшись, девушка заметила и
багровый кровоподтек, уходивший за высокую стойку воротника. -
Ты в безопасности, Алана. Не бойся».
- Что с вами? - спросила Алана,
нарушая тишину.
Келлан наклонился к ней и аккуратно,
будто хрустальную вазу, прижал ее к себе. Алана задохнулась от этой
неожиданной сердечности, но не стала отстраняться, с упоением
растекаясь в тепле его рук и груди. Момент казался таким
нереальным, что она бы не удивилась, окажись он только сном.
Наставник Келлан обнимал ее! Ее!
«Все уже в порядке, не стоит
волноваться. Это только выглядит плохо, - услышала она его не
похожую на обычный холодный голос мысленную речь. - Это
последствие не самого страшного сражения и тактического
отступления. Даже твоя подруга вылечит это в два счета, что уж
говорить об опытном целителе».
«Тогда зачем же мазь?» - подумала
Алана, не зная, слышит ли наставник ее мысли.
«Главное, ты снова дома, -
прошелестел его голос, и она робко положила руки на его теплую
спину. - И больше тебе ничего не угрожает, Алана. Я не дам ей
или кому-либо еще навредить тебе».
- А... что произошло? - ей самой ее
голос казался жалким.
- А я скажу, что произошло, -
прервал момент близости другой, незнакомый женский голос. - Ты была
под действием парализующего заговора. А твой спаситель попал в
огненные тиски, как рыба в сеть. И знаешь, девочка, если он
выдержал их, чтобы тебе помочь, ты ему должна.
Высокая смуглая женщина стояла над
обнимающимися и смотрела на них в упор. Одета она была в неброское
платье цвета оливы, но Алана ни с чем бы больше не спутала
созданную, а не сотканную ткань. Лицо, прорезанное глубокими
морщинами вокруг глаз, сложно было назвать безвозрастным, скорее ей
было около сорока пяти, но почему-то Алане подумалось, что так ей
может быть и сто сорок пять, и двести сорок пять. Рыже-черные
волосы с проседью необычно обвивались вокруг головы несколькими
косами и терялись в вороте платья, как будто его натянули поверх
прически.