А что-то страшное,
нечеловеческое, продолжало перемалывать и поедать все, что ей было
дорого.
Но Алана могла лишь остановить
схватку любимых ею и любящих ее мужчин.
Они стояли именно там, где Алана
ожидала их увидеть: недалеко от портальных столбов, посреди
каменной площадки, у стены, от которой вражеский заговор отбил
куски камня вместе с мохнатым пологом плюща. Между приготовившимися
к бою мужчинами искрился воздух. Алана влетала в эту плотную
пелену, не обращая внимания на сполохи молчаливых заклятий, и
останавливалась.
Пространство словно искажалось
вокруг черной фигуры опаснейшего мага, громадного, хищного и
пугающего — и пахнущего холодным воздухом, жаром огня, тьмой и
почему-то сладостью — стоило взглянуть на него, и весь остальной
мир будто бледнел и замирал. Но когда Алана переводила взгляд на
его противника, все внутри отзывалось нежностью, внутренняя пружина
будто разжималась, и сердце успокаивалось теплом, умиротворением и
запахом пряных трав.
Алана любила их обоих, отчаянно,
хоть и по-разному, и мысль о том, что один мог убить другого, драла
ее сердце на части страшнее, чем еле балансирующий на грани хаоса
мир.
.
-Алана, скажи хоть слово, и я
защищу тебя от него. Он внушил тебе, что это невозможно, но все не
так, - обращался к ней таинственный шепчущий, ее родная душа. Глаза
его, зеленые, как трава, искрились любовью такой искренней, что
Алане было сложно смотреть в них. - Вспомни, мы уже скрывались от
его взора.
-Любимая, нет необходимости
вставать между нами, мы разберемся сами, - в голосе темного мага
звучала сталь, но за обращенным к Алане взглядом таилась сбивающая
с ног нежность и оглушающая страсть. - Однако если ты хочешь
сохранить ему жизнь, лучше отказать прямо сейчас.
.
И мир рушился, рушился, рушился,
все вокруг ломалось и трескалось, как не выдержавшее жара зеркало.
Алана закрывала руками голову, спасаясь, и понимала, что еще
немного — и...
.
… и Алана ощутила на груди змеиный
крест, мигом очистивший ее мысли от тягостного воспоминания,
оставившего за собой лишь привкус горечи где-то в глубине.
Юория была еще совсем ребенком,
когда ее мать, Лита, по указанию своего троюродного брата, старшего
мужчины семьи Карион, взяла ее с собой на встречу. Маленькая Юория
тогда ужасно расстроилась, что вместо черного Обсидианового замка,
о котором Лита не раз рассказывала такие захватывающие истории, что
девочка считала сказками, они едут в белый замок. Лита пыталась
объяснить дочери, что Даор Карион назначил встречу там и тогда,
когда ему это было удобно, и что их дело - подчиниться его воле, но
Юория ныла и ныла, даже когда Лита за руку провела ее через
портальное окно, и они оказались в месте, настолько не напоминавшем
их собственный дом. Вместо того, чтобы бегать и гладить теплые
белые камни, Юория крепко держалась за мамину юбку. Это было
единственным, что радовало Литу: зная брата, она предполагала, что
он не остался бы в захваченном гнезде другой знатной семьи просто
так. Война все еще шла, и казавшийся пустым замок вполне мог быть
ее передовой.