Директор неожиданно
присел и положил руку ей на плечо, что-то прошептал, и паника
отступила, оставив за собой лишь след какого-то отдаленного, будто
не принадлежавшего ей, животного ужаса.
- Дай мне посмотреть на
твой амулет.
- Нет, пожалуйста, -
попросила она его глухо, не представляя, как может расстаться с
единственным, что, как ей казалось, удерживает ее от падения в
бездну. - Пожалуйста, не забирайте его! Он мамин. Это все, что у
меня есть!
- Я не заберу
его.
Алана неверяще смотрела
на свою руку: амулета в ней не было, остались лишь его очертания на
влажной от пота и крови ладони. Директор Син поднес ее главную
ценность к глазам. Кожаный шнурок бел цел, мужчина держал его двумя
пальцами, поворачивая крест перед своим лицом то одной стороной, то
другой. Алана поднялась. Ее амулет подрагивал в чужих руках, и
глаза болели от непонятно откуда взявшегося света. Вдруг шнурок
порвался, вспыхнув искрой, и крест со звоном опустился на стол и
застыл, от удара почему-то не подпрыгнув на гладкой поверхности.
Директор Син не стал его ловить, лишь покачав
головой.
- Подожди меня здесь, -
все так же спокойно сказал он. - Мне нужно кое-кого
позвать.
Дверь за ним
захлопнулась, и Алана осталась одна.
Он не отдаст ее Юории,
да. Он убьет ее за подмену. Он пошел за палачом?
Алана в каком-то
помутнении схватила амулет и снова сжала его до боли. А потом
нащупала в кармане фартука керамическое кольцо.
Портал открылся в Серые
земли.
Герцог Даор Карион редко
задерживался в замке. Он не любил праздности и опьянения, не
предавался многодневным развлечениям. Жизнь самого влиятельного
правителя в Империи состояла из войны, исследований,
самосовершенствования. Никто из малочисленных слуг, помогавших, но
не живших в Обсидиановом замке, не мог назвать своего господина
привыкшим почивать на лаврах, какую бы новую политическую или
военную высоту он ни брал. Герцог всегда был холоден, спокоен и
непоколебим в решениях, которые принимал, какими бы жестокими они
ни были. Слуги шепотом передавали друг другу невероятные истории,
касавшиеся его необычного везения, и суеверно говорили, что черного
герцога не может взять ни меч, ни яд, ни магия. Знатные семьи
черных земель тоже шептались о его нечеловеческой
природе.
Большинство
представителей знати считало его шепчущим, но, казалось, никто не
был уверен. Однажды синий герцог озвучил Олеару причину этой
неуверенности: никто никогда не слышал, как Даор Карион творит
заклинания. Олеар чуть не рассмеялся в лицо наивному мужчине: Даору
Кариону никогда не нужны были слова, чтобы подчинять даже самую
могущественную магию.