Седовласый подбежал к дочери. Лита
еле сдержала стон, когда он приподнял голову несчастной и заглянул
в ее глаза, просяще шевеля губами. Лита представила себе, какая
мука, должно быть, сковывает его сердце, и закусила губу, чтобы
промолчать.
Даор не стал останавливать красного
герцога, равнодушно наблюдая за отцовским отчаянием.
- Она все равно должна была умереть,
- спокойно сказал он. - Как и ты. Как и вы все. За то, что сделали
с белыми герцогами.
-Но ты... - Мужчина еле сдерживал
рыдания. Глаза его горели ненавистью. Он бросился на черного
герцога, и Даор отступил с его пути, инерцией мужчину развернуло, и
он ударился о подсвечник. Покатились свечи. - Ты ведь знал... Ты не
был против... Я спрашивал тебя, будь ты проклят, ты и вся твоя
семья!
- Сфатион Теренер, за чудовищное, -
Даор усмехнулся так, что Юория, увидевшая оскал лишь краем глаза,
бросилась в объятия мамы, - убийство знатной семьи я приговариваю
тебя и всех твоих подельников к смерти. Прими ее по возможности
достойно.
- Я заберу тебя с собой! Сражайся,
сразись со мной, не используя твоих заговоров, что ты можешь, если
не одолеешь старика! - Сфатион потянулся к мечу над одним из
каминов, и герцог снова не стал препятствовать ему, сделав и своим
воинам знак не мешать. - Ты никто без...
Мгновенный, точечный удар тонким
лезвием в горло прервал его проклятия, и Сфатион рухнул рядом с
дочерью, пустыми глазами встретившись с ее остекленевшим взглядом.
Герцог Даор Карион отбросил окровавленный меч как безделушку и
повернулся к обнимавшимся Лите и Юории.
- Ты еще здесь, - ровно сказал он.
Дыхание его не сбилось. Лита готова была поклясться, что и пульс не
поднялся.
- Вы не дозволяли мне уйти, -
отозвалась Лита, глядя, как красная лужа подбирается к синему
атласу ее платья. - Юория отойди, - прошептала она девочке,
зачарованно глядевшей на черного герцога.
- Дозволяю.
Он обошел и ее, и Юорию, больше не
удостаивая их взглядом. Лита от облегчения разрыдалась, а дочь
неуверенно подергала ее за рукав.
- Мама, а можно мы позовем его на
мой день рождения?
- Мама говорит, ты не выходишь
замуж, потому что ты странная, - сказал Улан заносчиво. - Хотя,
вообще-то, тебе давно пора.
«Какой все-таки избалованный
мальчишка! - устало подумала Алана, внешне ничем не выдав своего
раздражения. - Это все его мать. Воспитывает его так, будто он
император, ну или сын черного герцога, не меньше».