И посмотрела прямо на
него, в упор. А потом подошла и представилась:
- Здравствуй. Меня зовут
Алана. А тебя?
- Это не твое дело, -
ответил он.
- Приятно познакомиться,
Это не твое дело, - грустно улыбнулась девушка. - Ты плохо
выглядишь. Тебе нужна какая-нибудь помощь? Ты сидишь как-то
странно. Все в порядке?
Даор проверил браслет:
он мерно сжимался и разжимался, как и было положено, и никто, кроме
девушки, не останавливал на герцоге взгляда. Это было неожиданно и
интересно. Вряд ли сильная шепчущая оказалась бы в клетке. Ее
цепкие глаза остановились на жилистой яшме, из которой было сделано
сердце.
- Это амулет? - спросила
она заинтересованно. - Повезло, что его не отобрали. Мой с меня
стащили, когда поймали, а я не расставалась с ним с детства. Мне
сейчас не по себе. Твой тебя защищает?
- Да, но не от всего, -
он усмехнулся. Ее внимание почему-то не досаждало. Она села рядом с
ним, оперевшись спиной на плохо отесанные прутья.
- Ты пленник или
пассажир?
- Пассажир, - ответил
он.
- А я пленник, - просто
сказала она. - Значит, подговаривать тебя на побег не буду. Что у
тебя с лицом?
- Раны так плохо
выглядят? - усмехнулся Даор, вспоминая, насколько жуткую иллюзию
наложил.
- Честно говоря, ты как
будто в мясорубку попал, - грустно ответила Алана. - У девочек
вроде бы есть вода. Давай хотя бы промоем?
Представив, что девчонка
коснется его лица и почувствует, что никаких ран на нем нет, герцог
Даор ответил:
- Не
трогай.
- Хорошо, - легко
согласилась она. - Извини, вижу, тебя лучше не беспокоить. Если
захочешь поболтать в пути - я тут. У меня, - она заговорщицки
поднесла палец к губам, - есть много интересных историй о шепчущих,
например.
- Болтай с другими, -
ответил Даор равнодушно.
Девушка кивнула и
отошла. Она свернулась в клубочек на уголке ковра и стала смотреть
на дорогу. Даор видел, как погасла ее улыбка, с которой она
обращалась к людям, и сделал вывод, что веселость была
исключительно показной. Сейчас, когда она обнимала себя руками,
такое хрупкое маленькое тельце в темноте, в ее позе была только
обреченность.
Алана боялась, что он осудит ее на
смерть. Это никак не шло у Келлана из головы. Она действительно
думала, что он раскроет ее тайну, и не верила ни единому его слову.
Алана боялась его, Келлана! Почему-то прогнать это из мыслей не
выходило: ее влажные глаза, сдержанная манера разговора, вся эта
внешне спокойная вежливость, приправленные в мыслях смятением,
страхом и вполне ощутимым интересом, интриговали и бередили
какую-то рану, о которой он раньше и не подозревал.