Еленька вспомнила брата Благояра. Как он катал ее в детстве на спине. Как играл с ней в бабки. Как из каждого похода привозил ей подарки. Как однажды нес на себе от Гнилого оврага, когда Еленька ногу поранила. Как…
- Я бы за Благояра, не думая, жизнь отдала, - уверенно сказала Еленька и шмыгнула носом.
- Ну вот видишь! – обрадовался воевода. – И я так подумал!
Еленька, сузив глаза-льдинки, посмотрела на отца: одно дело судьбу самой выбирать, а другое дело, когда тебе ее навязывают. Побуравила взглядом понурую голову отца. Взяла руку воеводы и снова умостила на своем плече.
- Ну и что дальше было? – ворчливо поинтересовалась она.
- А что дальше? - с облегчением выдохнул воевода. – Лунь сказал, что исполнит два обещания: сына вылечит и победить поможет. И вот коли сбудется обещанное, то должен я буду тебя ему в жены отдать.
- И как?
- А так. Поводил чародей рукой над раной Благояра, пошептал что-то, водицы красной из болота зачерпнул и кровь ею смыл. Потом из мха и травы какую-то примочку сделал. И к утру Благояр в себя пришел. Пояснело у него в голове, и жар спал. Только слабость осталась.
- А чародей что?
- А чародей как из тумана пришел, так в туман и сгинул. Шаг шагнул, смотрю – нет его, а только осина на ветру серебряными листочками шелестит. Пропал из виду.
- А потом? – продолжала допытываться Еленька.
- А потом заря занялась. Ну, ратники-то приободрились маленько, как про чародеево обещание услыхали. Только нам и биться-то особо не пришлось. Только мы вышли на поляну, только супротив недруга стали, как на неприятеля как дурман какой нашел.
- Какой дурман?
- Как будто помрачение рассудка с ними сделалось. Стали они друг против дружки биться, мечами махать. На нас даже не смотрят. Пока почти все не поубивались. Мы даже и вмешиваться не стали. Только смотрели, раскрыв рты. А потом ко мне Серебряный Лунь грамоту прислал. Так, мол, и так, но жду обещанного, а сваты уже едут. Я хотел свадебку осенью справить, в месяц вересень или даже листопадник, но Серебряный Лунь твердо наказал: не мешкать и брату его невесту отдать.
- И на кой ляд я Луню сдалась? – заскрежетала зубами Еленька. – Старый хрыч, а туда же лезет.
- Стар дуб, да корень свеж, - крякнул воевода.
- Серьезно? – приподняла соболиные брови Еленька. – Али шутите, батюшка?