Что ж, скупым Серебряного Луня никто бы не назвал. Подарки он Еленьке прислал знатные, такие князю принять лестно. Еленька перемерила все бусы, серьги и перстни по очереди, потом пошла смотреть свои живые подарки.
Мужчины, которые уже успели к этому времени сходить в баньку и потрапезничать, сидели в сенях. Один из них – с небольшой рыжиной в волосах, любезничал вовсю с Волицей. Та хихикала и закрывалась рукавом от смущения. «Балагур!» – отметила про себя Еленя и важно выступила вперед. Яремники встали и поклонились новой хозяйке. Тот, которого отметила про себя Еленя, поклонился словно нехотя.
– И какая же мне от вас польза? – как будто размышляя вслух, поинтересовалась Еленя, специально не глядя на заинтересовавшего ее красавца.
– Дозвольте слово молвить, барышня ласковая, – поклонился рыжеволосый балагур, с ухмылкой глядя на Еленьку.
– Дозволяю, – вальяжно кивнула Еленька. – Молви.
– Звать меня Творимир. Был я горшечником в нашей деревне. А как стал князь войско набирать, дай, думаю, удачу свою попытаю, пойду на войну.
– Вот и сходил, – усмехнулся второй яремник, полуседой пожилой мужчина. Заметив, как нахмурилась на его вольность Еленька, он поклонился и представился: – Радогастом меня кличут, Еленира Мечиславовна. Шорником я был. А на войну пошел, потому что дом у меня погорел. Коровенка тоже угорела. Хозяйство надо было заново подымать, вот жена меня и погнала. И то я ей говорил: перетерпи, погодь, все наладим. Но нет ведь! Ей все сразу вынь да положь! Вот пусть одна теперь и повертится, узнает, как без мужика-то дом тянуть.
И яремник низко поклонился, словно извиняясь за свои жалобы.
– Ладно, – сказала Еленька. – Не дармоеды вы, и то хорошо. Волица! Пойди их к делу покамест приставь. И горшечник, и шорник нам пригодятся. А нет, так схожую работу какую им найди.
Волица чуть скраснела, но послушно повела за собой яремников.
– А вы что расселись, рты раззявили? – прикрикнула на других девушек Еленька. – Али дел мало? Али мое приданое все пошили?
Девушки бросились врассыпную: добра была Еленька, но горяча, не меньше батюшки своего. И упряма была, как вол: что в ее русоволосую головенку встревало, то назад оттуда не вываливалось.
Еленька осталась наедине с последним пленником. Теперь она повернулась к нему, словно впервые обратив на него внимание. Мужчина возвышался над ней, и девушке невольно приходилось смотреть снизу вверх. Темно-серые глаза древлича смотрели на Еленьку внимательно и блестели, как турмалин.