— Страшновато, дон Алехандро, видеть
вас с такой штуковиной в руках, — хохотнул он. — Так и кажется, что
опустится она прямо в меня.
Выглядел он на лет сорок, и лишним
весом не страдал. Напротив, был поджарым, как волк весной, и с
кучей шрамов. И взгляд у него был ничуть не менее цепким, чем у
толстячка. Следил он за мной пристально, как будто мог помешать,
если я задумал что-то плохое. Чтобы его успокоить, я первым делом
срезал веревки с рук, с ног он срезал сам.
Первый мной освобожденный вовсю
копался в куче одежды, из которой выудил рясу. Не король, значит,
не король. Меня это скорее обрадовало — не слишком приятным типом
он казался. Рясу он повесил на руку и принялся рыться дальше, пока
не извлек тонкого полотна нижнее одеяние и толстый витой шнур
желтого цвета. Были ли там золотые нити? А черт его знает, я не
столь силен в распознавании драг металлов, особенно на
расстоянии.
— Надо бы и нам одеться, дон
Алехандро.
— Если моя одежда там, то я ее не
определю, — кивнул я на кучу. — У меня такое чувство, что мне
вскипятили мозги и напрочь оттуда все выжгли.
— То есть?.. — удивился мой
собеседник.
— То есть я ничего не помню. Ни где
я, ни кто я. Ни что случилось. Вас я тоже не помню.
— Бог в милости великой выжег из вас
скверну, но оставил связную речь и способность мыслить, — почти
пропел священник. Нет скорее, монах. Ряса была серенькая, самого
простого покроя, но добротная и подпоясывалась тем самым богато
выглядящим шнуром. — Зато даровал спасение и вам, и нам. Серхио,
помоги избранному орудию божьему найти его одежду.
— Дон Серхио… — начал было я.
— Какой из меня дон? — хохотнул он. —
Видать, дон Алехандро, вы и вправду все забыли.
Говоря это, он споро рылся в одежде,
которая принадлежала жертвам. Лохмотьев там не было, но и особой
дороговизной одежда не блистала. Тот камзол, который мне вручили в
качестве моего, никак не мог принадлежать принцу, разве что только
совсем нищему. А шляпа — это была отдельная боль. Поношенная и с
облезлым пером. В таком виде принцу, даже бедному, ходить
неприлично.
— А я? Кто я?
— Дон Алехандро Торрегроса, — пояснил
монах. — Род старинный, но не слишком успешный. Вы вторым сыном
были.
— Был?
Чувствовалась работа закладки
старикашки: голос почти восстановился, движения тоже становились
все более плавными. Хотя я и продолжал себя чувствовать персонажем
какой-то дикой компьютерной игры, но говорил и двигался с каждой
минутой все увереннее.