Серхио открыл крышку на котелке, снял
пробу и с тяжелым вздохом закрыл. Наверное, есть хочет не меньше
меня, а еда пока не готова.
— Мы не знаем, что там было. Может,
случившееся от них не зависело. Пока не поговорю — не узнаю, смогу
ли на них опереться. Только делать это надо быстро.
— А надо ли вообще? Опасно это для
вас, дон Алехандро.
Но внутри меня как будто что-то
зудело, твердя о необходимости поездки. Почему-то я был уверен, что
обязан там побывать, прежде чем двигаться дальше. Закрыть долги
Алехандро Торрегроса.
— Я чувствую, что должен это
сделать.
— Коли чувствуете и чувство это не
пройдет до того, как выберемся отсель, то телепорт оплатим до
вашего города, — невозмутимо предложил Серхио. – Но только если у
вас эта уверенность останется.
— Я не помню, где я жил, — поморщился
я.
— В Вилье, кажись. Можно купить любую
вашу книгу и проверить. Да нет точно в Вилье.
— И много у меня книг?
— Не знаю. Я ж стихами не увлекался,
уж простите, дон Алехандро. Те, кто нас вез, говорили про книги и
что они в любой книжной лавке есть.
Если есть книжные лавки, должно быть
книгопечатание, а значит, мир не совсем отсталый. Это плюс. То, что
Алехандро Торрегроса — поэт, это минус. Хороший такой минус. Потому
что даже если меня начнут пытать, я не смогу ничего срифмовать,
разве что чужое выдать за свое.
— Вроде, говорили, что я плохой поэт?
— с надеждой уточнил я.
Надежда была слабенькой. Вряд ли
издавали бы книги плохого поэта, чьи родственники были уверены в
его скорой смерти. Разве что рассматривали это как искупительную
жертву?
— То не знаю. Посмотрим, что нам
досталось?
Он расстелил одно из одеял, и на него
мы начали вываливать содержимое заплечных мешков уконтрапупленных
камией бандитов. Мешки сами по себе были хорошие, крепкие, с
заплечными лямками, позволяли таскать куда больше, чем те, которые
мы забрали из замка Бельмонте. И это хорошо, потому что полезного
барахла без хозяйских меток набралось прилично.
— А ты что собираешься делать,
Серхио, когда мы отсюда выйдем? — спохватился я.
— Как что, дон Алехандро? — удивился
он. — Теперь я с вами, пока не прогоните. Вы меня спасли, когда я
уже не чаял в живых остаться, теперь моя жизнь принадлежит вам.
— Нельзя сказать, что я спасал
сознательно.
— Всевышний спас вашими руками, —
согласился Серхио. — Но если вы им отмечены, то кто я такой, чтобы
отказываться от служения вам?