— А вы с Бельмонте не дружите? —
решил я ему подыграть.
— Не то слово, не дружим, — злобно
ощерился на меня старикашка. — Они уничтожили весь мой род. Я
отомстил, но пока лишь половинчато. И только ты — мой шанс на
полную месть.
И тут он завел длинную, но,
признаться, красивую историю о давней вражде двух родов, одному из
которых удалось почти извести второй, из которого остался только
этот дед. Но заклинание отлетело рикошетом в первый, и они тоже
поимели существенные проблемы с размножением. Теперь ребенок может
появиться только в том случае, если вероятных отцов или матерей
будет не меньше двух и в результате состязания вымрут все, кроме
одного. Этакий животный вариант борьбы за самку, но не
предполагающий побег слабейшего соперника. Только труп, только
хардкор.
— Поначалу-то желающих много было.
Как же, владельцы половины Сангрелара…
— А вторая половина чья? — невольно
заинтересовался я.
— Наша, разумеется. Северной
половиной изначально владели Мурильо.
— Так вы же вымерли? Неужели желающие
на вашу половину не нашлись?
— Почему же не нашлись? — Он довольно
погладил себя по подбородку, как будто там росла борода. Возможно,
она когда-то и росла, но нынче от нее не осталось даже волоска, а
значит, не получится из моего собеседника Хоттабыча. — Нашлись. Да
только и сразу закончились, потому что у нашей земли может быть
только один хозяин и этот хозяин — я. А я пока жив.
— И что, вы в одиночку распугали всех
желающих?
— Почему я? Сама земля их не
принимает. Слушай, мы отвлеклись от основной темы разговора, —
недовольно сказал он. — Короче говоря, дело в том, что для
продолжения рода им нужен сильный чародей, и этот сильный чародей
должен сражаться с другим соизмеримым по силе чародеем. Потому что
победа над более слабым соперником не засчитывается. — Он гнусно
захихикал. — Им довелось в этом убедиться несколько раз. Только
сильные чародеи должны биться. А это риск, понимаешь?
Паук переступил лапами, как будто ему
надоела неподвижность, и старикашка прикрыл его ладонью, как бы
успокаивая. Занятная игрушка, я бы от такой не отказался, хотя к
паукам ранее симпатии не испытывал, но этот был очень забавный,
этакий меховой шарик на восьми толстеньких меховых ножках с
блестящими бусинками-глазами. И казался скорее живым, чем
игрушечным.