Мля, насколько же было проще в тылу у немцев. Здесь, не успев
доехать до первопрестольной, уже лишился почти пол литра кровушки.
Алексу тоже досталось, сидит бедный в камере. Судя по картинке из
запахов, на допросах его били нежалеючи. Ну правильно, чего фашиста
жалеть. Так он ещё и дворянских кровей? Сын царского прихвостня?
Получи гад ещё!
В обед попросил добавки – отказали. На просьбу выдать одежду –
не ответили.
Эх, жаль не умею читать мысли, мне бы сейчас пригодилось такое
умение. Чёртовы гэбэшники теперь больше молчат. Рядом со мной,
совсем перестали обсуждать что либо вслух, общаются записками. Но,
ничего, я быстро учусь. Слежу за всеми, кто с карандашом в руках и
пытаюсь, по мх движениям, увидеть что пишут. За перьевыми ручками
смотреть легче, но, в основном, ими пользуются в кабинетах, где
стоят чернильницы. Карандаши же маленькие, их плохо видно, с ними
приходится додумывать написанное по смыслу.
Когда начался допрос, на циферблате командирских часов
приехавшего следователя, было пол пятого вечера.
Седовласый худощавый франт в выглаженной форме. На манер плаща,
на плечи наброшен халат. Под белой хлопковой тканью прячутся
одинокие ромбики на малиновых петлицах.
— Следователь Сазонов Роман Константинович, веду ваше дело.
Такое приветствие ввело меня в ступор. Дело? С какого
перепуга?
— Начнём? Давайте по порядку: имя, фамилия, год рождения, где
родились.
Изобразил только что пойманного карася в руках рыбака. Беззвучно
разеваю рот и трясу головой. Не могу мол, настройки громкости
сбились. Франт не теряется, даёт карандаш и бумагу. В ответ,
трясущейся рукой, протыкаю лист так, что ломаю грифель. Хрен тебе,
а не мои показания.
***
— В его вещах нашли письмо написанное Геллером. Экспертиза
доказала, что почерк принадлежит майору.
Адресовано некому Щербакову Ивану Васильевичу. Включая майора
Кувшинова, то есть отца объекта, все трое оказались бывшими
одноклассниками. В письме Юрий Сергеевич просил Щербакова
позаботиться о сыне их общего друга. Из чего следует, что
предполагаемой нами подмены не было, также это, косвенно,
подтверждается группой крови. Щербаков был опрошен по месту службы,
по фотографии он не затрудняется подтвердить личность объекта.
В письме упомянут профессор. Его фамилия и профиль исследований
были вымаранны. Наш эксперт дал заключение, что чернила идентичны
остальному тексту. Не зная всех возможностей объекта, мы не можем
исключить того, что он в курсе планируемых исследований.