повезла их сама,
намереваясь навестить по пути бабушку.Предъявив с трудом выбитые папой билеты сели в
переполненный поезд...
***
Зенитчки
спрыгнули из кузова остановившейся машины.
Водитель
хлопнул лейтенанта по руке, показывая на колодец, спрятавшийся
между двух домов. — Видал? Если не знаешь, ни за что не
найдёшь.
— Товарищ
лейтенант, разрешите зайти в тот дом.
Шалдин
недоумённо посмотрел на веснушчатого красноармейца.— На что?
— Там мой
бывший командир жил, майор Кувшинов, хочу узнать, где он
сейчас.
Мужики
плескали друг другу на руки, умываясь, после пыльной дороги и Марк
разрешил. — Туда и обратно, две минуты.
Боец
припустил быстрым шагом к дому с красивыми резными наличниками.
Время было раннее, вполне может быть, там ещё спят. Подёргав
запертую калитку, красноармеец залез в палисадник, постучал в
закрытые ставни.
Переполошив
местных собак, он крикнул. — Хозяева! Есть кто?
Скрип
несмазанных петель подсказывал, что он был услышан.
—
Надюха?
— Я, дядя
Серёжа.
— Выросла‐то
как. Надь, а где Иван Васильевич? Здесь? В городе?
Девушка
заправила светлую прядку под тёмный платок и покачала головой. —
Папа в Бресте остался, а нас в пионерлагерь отправил.
Зенитчик
смотрел на дочку бывшего командира, не зная как
попрощаться.
— Езжайте
дядя Серёжа. У меня всё хорошо. — угадала мысли молодого
человека.
— Ладно,
Надюшка ты не обижайся. Действительно пора нам. Маме и Коле привет
передавай.
Сергей уже
вылез палисадника и отошёл на пару десятков шагов, поэтому не
услышал тихий шёпот.
— Помру – передам.
В доме
Надежду ожидала соседка помогавшая обмывать и переодевать тело
покойной. Тётя Юдита пришла поздно
вечером. Пол ночи успокаивала Надю и практически в одиночку сделала
всё необходимое для погребения.
Бабушка
рассказывала про тётю Юдиту. Гордячку, ранее никогда не
здоровающуюся ни с кем из их семьи, приехавшую сюда два года назад
из Овруча.
Соседка была
женой польского офицера, погибшего от рук украинских националистов
в тридцать четвёртом году. Она успела уехать перед началом войны и
осела в их городе, у дальних родственников.
Запрет
украинских школ, преподавания украинского языка и невозможность
украинцам занимать какие либо должности, в двадцатых годах, привели
к терактам против поляков.
В ответ,
правящий режим решил начать "пацификацию". Ими были созданы
специальные отряды. Радикалов арестовывали тысячами, сожжены около
пятисот домов украинских семей. Был открыт концлагерь, где в общей
сложности побывало до десяти тысяч человек, как украинских
националистов, так и коммунистов.