Поверхностный осмотр, измерение температуры, артериального
давления, реакция зрачков и прочие медицинские способы утомить
больного. Поэтому, когда ко мне пришёл медбрат ставить укол, я уже
крепко спал.
Сон – обед – сон – ужин – сон. Утром завтрак и опять НКВД. Не
вчерашние. На этот раз гость был один и в штатском.
— Привет герой.
Начало положительное, посмотрим, что дальше будет.
Мужчина в цивильном костюмчике. Сразу видно опытный, за
пятьдесят, с обильной сединой, прихрамывает. Взгляд радушный, со
смешинкой. Ну вылитый майор Уколов, особист из моего
прошлого(будущего).
— Меня зовут Геллер Юрий Сергеевич, мне надо с тобой
побеседовать. Ты не против?
Был бы против, что бы смог сделать? Отвернуться?
Так как я лежал опёршись на две высоких подушки и мог нормально
писать, он подсунул под мою ладонь плотный альбом для рисования и
дал карандаш.
— Ты головой не дёргай. Самуил Иосифович, твой лечащий врач
сказал, что тебе нельзя волноваться и как можно меньше использовать
мимику. Понимаешь?
Да.
— Чудесно. Тогда давай так. Я буду спрашивать, а ты ставь плюс,
если да, а минус – нет. Если станет плохо, мы трудные вопросы
оставим на потом.
Он, убедившись что я всё понял, достал из кармана Колины
документы.
— Первое, что меня интересует, это как тебя зовут. В самолёте
было найдено вот это свидетельство о рождении, на имя Кувшинова
Николая Ивановича.
Моё, оно было в вещмешке.
Пишу мелко, но разборчиво, мне не надо косить глазами для этого.
Так выйдет быстрее, чем ставить плюсики.
— Очень хорошо, что ты помнишь такие детали. Тогда, как ты
можешь объяснить немецкие документы, которые нашли там же?
Забирал у убитых мной фашистов.
— Ээ... Сорок девять человек?
С пилотом самолёта было бы пятьдесят.
— Твою мать! Ты из меня дурака делать собираешься?!
И куда делся вежливый и обходительный мужчина?
Не верите насчёт немцев? Обойдусь. А мать погибла от фашистской
бомбы, не надо её упоминать такими словами.
После того, как швырнул ему альбом, по моему лицу потекла
струйка крови из лопнувшего шва.
— Извини! — Всё ещё нервный, Геллер встал со стула и поднял
упавший альбом. — Обещаю, впредь буду максимально уважительным к
твоей маме
И к отцу, оставшемуся в Бресте, и к бабушке погибшей в первый
день войны и к сестре убившей перед своей гибелью семерых
фашистов.
Играя роль обиженного подростка, добавил драматизма, немного
приврав про количество убитых Надей немцев. Думаю она бы не
расстроилась.