— Он со мной. — Капитан остановился возле красноармейца у двери
и обернулся ко мне. — Не стой столбом, проходи.
— Степан Никонович, день добрый. У вас найдётся пара минут для
меня?
— Проходи Артём. — Поднялся из-за стола высокий мужчина, одетый
в обычную тёмную гимнастёрку, без знаков различия и наград.
Сорок – сорок пять лет, зачёсанные назад волосы, сжатые в тонкую
полоску губы, широкий подбородок с ямочкой и внимательный взгляд
серых глаз.
— Что стряслось? — Поинтересовался областной управленец. — С
Виктором Валентиновичем что-то?
— Нет, с ним всё хорошо. Я от него, но по другому вопросу. Он
написал вам, прочтите.
— Не вижу здесь проблем. — Сказал он, после того, как прочитал
записку. — Переговори с Самохиным. Пусть оформит как добровольца и
отправляет на формирование.
— У Николая все документы в порядке, закончил курсы
разведчиков‐диверсантов в Москве. Образованный... По словам Виктора
Валентиновича, он отличный снайпер. Вот, он написал характеристику
для присвоения ему звания сержанта.
Нахваливающий меня капитан протянул листок первому секретарю. —
Без вашей резолюции, Самохин отказывается присваивать звание.
— М-да, согласен. Это уже сложнее. По приказу из НКО, ему
красноармейскую книжку выдать надо. Чья там будет роспись?
Правильно, Самохина! Парню даже восемнадцати нет, а вы хотите ему
звание присвоить? Потом спросить могут, чем военком
руководствовался. Слова Виктора о том, что он отличный парень, к
делу не пришьёшь.
Партиец сел на свой стул. — Нет, не подпишу. Я не хочу брать на
себя такую ответственность за совершенно незнакомого мне
человека.
Ну, мужик хотя бы не стал юлить и делать вид, что сожалеет,
сказал что было на уме. Я пораздумывал чутка и решил выложить свой
козырь. Всё равно планировал отделаться от опеки старого снайпера –
не дай бог, с его протекцией куда‐нибудь писарем зашлют. Я же
повешусь там.
— Товарищ Гвардин, позвольте переговорить со Степаном
Никоновичем наедине? У меня есть некоторые... Эм-м-м...
подтверждения моих способностей, которые я не хотел бы
афишировать.
Оба товарища насторожились, услышав такие слова от
шестнадцатилетнего подростка, но, оценив все за и против,
поколебавшись, капитан всё же уступил и вышел.
— Товарищ первый секретарь обкома, разрешите представиться, как
положено. — Сказал, как только мы остались вдвоём. — Вы про меня
знаете. Наверняка читали в газетах, может и фотографию видели.