- Эй, стой, мы так не договаривались, девушку хватать нельзя! -
завопил Борута.
Ясь не растерялся, остановился, подвёл Эльжбету к креслу её, и
подхватил самого чёрта!
- Так я и с тобой могу, веришь?
И так закружил Боруту, что тот не удержался на ногах и
растянулся на мраморном полу.
- Ну что, пане, всё по чести? - спросил Ясь, отдышавшись.
- Эх, знал бы я, что ты такой злой до пляски, я бы что-нибудь
другое придумал, - проворчал Борута. - Твоя взяла. Пошли в
сокровищницу.
- А зачем идти? - улыбнулся Ясь. - Моё сокровище рядом. Хочу
забрать у тебя светлую панну Эльжбету и вернуть её родным.
- Что? - взревел чёрт. - Не отдам!
- Обещал! Сам говорил - слово крепким должно быть!
- Что хочешь проси, всё золото отдам!
- Не нужно мне твоё золото, у меня своё есть, - рассмеялся Ясь.
- Давай так, спроси сейчас у девы, и если она захочет - то уйдёт со
мной.
- Неужели хочешь уйти с ним? - нахмурился Борута.
Эльжбета опустила глаза.
- Хочу, пан Борута. Говорила я уже не раз - не пойду я за
тебя.
- Ладно, быть по сему. Угадаешь её среди других - заберёшь с
собой.
Махнул рукой Борута, и превратил Эльжбету в мышь. Обыкновенную
серую мышь, каких в замке много бегало. Хлоп - и два десятка
одинаковых серых мышей бегают по залу, пойди разбери, которая из
них на самом деле девушка!
Вспомнил Ясь, что камень Амелькин должен помогать ему видеть всё
по настоящему, без волшебства и наваждения. Схватился за шею - а
шнурок-то порвался. Видимо, не выдержал он гуральского танца.
Крестик висит, а камня-то и нету.
Взялся Ясь за крестик, помолился и вспомнил Амелькины слова -
так ли горячо его сердце, так ли он хочет спасти девушку. Подумал -
хочет. Пусть даже и не достанется она ему, куда ж ему такая
девушка, не пойдёт она в деревенский дом жить, и в пещеру в горах
тоже не пойдёт. Но не дело девушке сидеть в чёртовом замке и
плакать.
Зажмурился он крепко, припомнил слова про мышку, что матушка им
со Стасем пела, когда они ещё детьми малыми были, и огляделся. Все
мыши - как мыши, бегают, пищат, а одна - словно песенку напевает.
Прислушался Ясь - точно, песенка, знал он ту песенку и сам, бывало,
пел том, как соловушка в лесу тоскует один, без любимой своей, а её
в клетку посадили и заперли, и не может она к нему прилететь.
- Вот Эльжбета! - и указал на ту самую мышь.