- Ладно, держи, - пан Борута достал из кармана и сунул в руки
Августе мешочек с золотом. - Но однажды я призову, и тогда уже ты
явишься на мой зов, поняла?
- Поняла, поняла, - пани Августа уже не смотрела на чёрта, она
считала деньги и прикидывала, что сможет купить на них себе и
дочери.
Даже не обратила внимания, когда чёрт исчез - так была увлечена
подсчётами.
Наутро дом стоял на дыбах - модистка со швеями, парикмахер,
придворный ювелир. Кристинка была сама не своя от счастья, что ей
выпало, даже не капризничала и молча терпела примерки.
И вот настал торжественный день представления возможных невест
наместнику и его сыну. Пани Августа с Кристинкой прибыли во дворец
и показали распорядителю действа своё приглашение.
- Вельможная пани, а где ещё одна девица? По нашим сведениям, у
пана Владислава две дочери, родная и приёмная!
- Захворала она, сударь мой, могла не перенесть дороги, -
ответила пани Августа.
Её ума хватило, чтобы не рассказывать во дворце историю о
сбежавшей с разбойниками знатной девице. Это ж не только на неё
саму позор падёт, а и на всю семью тоже!
Пани Августа и Кристинка прошли, куда им предложили, там уже
прохаживались другие девицы с маменьками. Смотрела Августа, и
сердце её радовалось - ни у одной другой девушки не было такого
изящного и богатого платья, и таких жемчужин на шее, и таких цветов
в причёске!
Вышел господин наместник с супругой и сыном, и все склонились в
глубоком реверансе. Наместник приветствовал прибывших ко двору
девиц и их родителей, и пригласил всех для начала проследовать в
дворцовую церковь - ибо хорошо начинать с молитвы все добрые и
большие деяния.
Прошли в церковь и наместник с семьёй, и придворные, и девицы с
родителями, и пани Августа с Кристинкой. Вошли, сели, и началась
служба. А в самом конце прибывших девиц и их родителей пригласили
получить благословение епископа.
В свой черёд подошли и наши дамы, и что же? Только рука епископа
коснулась Кристинкиной склонённой головы, как в прах рассыпалось её
богатое платье. Жемчуга исчезли, как не бывало их, и прическа
превратилась в обычные невзрачные Кристинкины волосы. Смотрит
Кристинка - а с матушкой-то её та же досадная неприятность
случилась. Как увидели они обе, что стоят посреди дворцовой церкви
в одних сорочках с панталонами, да ещё нечесаные, да как
заругались! Сначала на всех подряд - на чёрта, на епископа, на
наместника, а потом ещё и друг на друга. Дочь вопила, что мать ей
всё испортила, надо было, как все люди, ну и пусть бы Эльжбетка
тоже приехала, кто бы её тут заметил, мышь книжную, а теперь вообще
всё пропало. Матушка от дочки не отставала - что, мол, она ради неё
души своей бессмертной не пожалела, а дочь ей за это отплатила
чёрной неблагодарностью.