— Мам, пап, я вас очень люблю. Просто такое предложение нельзя
упускать. Я уже стою на своих двоих. Так что всё будет хорошо.
Целуйте сестрёнок и держитесь. Увидимся через год, — добавила я и
бросила телефон на кровать.
Посмотрела на синевласку, пока та медленно нашёптывала
незнакомые слова мелодичного языка.
— Фосглад сиге эадар саогал, — закончила она, и после этого
ничего не произошло.
Вот вообще ничего. Ни тебе серебристо-зеркальной воронки
межпространственного перехода, ни золотого мерцающего зева, ни
красивых сиреневых всполохов, ни даже светящейся алым пентаграммы
на полу. Художника по спецэффектам просто уволить с проекта!
— Идём, — скомандовала она и потянула меня за руку.
И только после этого я заметила лёгкое волнение воздуха, словно
жар от перегретой дороги подымался посередине комнаты. В него мы и
шагнули.
Портал был практически невидим, но вот ощущения дарил знатные —
меня словно тысячей горячих молний пронизало и ослепило.
На выходе оказалось прохладно. Кожа мгновенно покрылась
мурашками, а босые стопы неприятно заломило от стояния на стылом
мраморе. Но я даже улыбнулась. Лучше пусть ноги чувствуют холод,
чем ничего. Это «ничего» мне совершенно не понравилось.
— Где мы?
— В моих покоях. Смотри, долго здесь оставаться вдвоём нам
нельзя, заметят. Поэтому сейчас мы быстренько приведём тебя в
соответствующий вид, а пока я кратко введу тебя в курс дела.
Лалисса силой усадила меня на мягкий стул перед огромным трюмо.
Я огляделась. Мы находились в ванной комнате, только она была
непостижимо гигантского размера. Одних только окон я насчитала с
десяток. У стены — три шкафа с различными банками, склянками,
коробками и ящичками. Стойка с полотенцами и халатами. Шикарная
полупрозрачная голубая ванна в витражном алькове. Стены отделаны
потрясающим голубым мрамором со светлыми и тёмными прожилками.
— Так, сначала разберёмся с длиной. Сразу скажу, кожу головы
будет щипать. Но нам надо нарастить сантиметров тридцать волос.
Даже если бы я постриглась, то настолько коротко и убого — никогда.
Так что терпи.
После этих слов началась форменная экзекуция.
Голову пекло, глаза саднило, кожу щипало — и это было только
начало.
— Можно полегче? — взмолилась я, когда синевласка наложила мне
на лицо маску, от которой его драло так, будто кто-то снимал с меня
кожу.