— Вооружить и подготовить население, оснастить все замки
противоосадными орудиями, распределить войска по стране, чтобы в
каждом населённом пункте имелся расквартированный батальон, —
нахмурил брови принц и махнул ещё один стакан вина.
— Да, а потом вооружённое население с расквартированным
батальоном что-то не поделит. Или, напротив, объединятся и решат,
что сами в своём городе власть. И вот уже страна погрязла в пучине
гражданской войны, а отпора вилерианцам всё никак не может дать. Не
уж, лучше откупиться от этих отвратительных тварей и не видеть их
на своих землях ещё десять лет.
— Это не мужская позиция! — бахнул по столу бокалом принц.
— А я на троне не мужчина, а правитель. И должен исходить не из
своих амбиций и желания потешить эго, а из того, что лучше для
страны. А в масштабах Гленнвайса потери от мирного соглашения
меньше, чем от потенциальной войны.
— Если страна выбирает позор вместо войны, то получает и войну,
и позор! — рыкнул принц.
— Что ж, у каждого свой путь, посмотрим, куда он нас приведёт.
Кто из нас прав — рассудят потомки.
После этого разговор сначала напряжённо затих, а потом
переключился на обсуждение незнакомых официальных лиц Стайта,
соседнего с Гленнвайсом государства. Я же немного поела и принялась
молча страдать, жалея свои натёртые подмышки. Может, принцесса
вылечила бы кожу мгновенно, а мне приходилось терпеть дискомфорт. И
ведь даже камеристке не пожалуешься…
Наконец бесконечный приём закончился, и все отправились на бал.
Незнакомые и подчас откровенно неприятные мужики липли ко мне
гроздьями. Всем хотелось принцессиного внимания так сильно, что
никого не волновало, что там чувствует эта самая принцесса.
Мне делали двусмысленные комплименты, подмигивали, улыбались во
все зубы, раздевали взглядами и оказывали прочие знаки внимания. В
общем, я себя чувствовала, как голая блондинка на армянском
рынке.
С трудом дождалась момента, пока на меня никто не смотрел, и
тихонько выскользнула из зала, пока не пришлось танцевать. В
местных вальсах я смыслила примерно нисколько, поэтому лучше не
рисковать. Да и устала ужасно, не приём, а сущая пытка.
Неудивительно, что у Лалиссы такой паршивый характер, он у меня
тоже начинал стремительно портиться.
Уже в коридоре меня нагнал канцлер.
— Лалисса, куда же ты? Я надеялся, что ты подаришь мне хотя бы
один танец.