– Вы слишком строптивы для армии,
леди Августа. С такими как вы не выиграешь ни одну войну.
Объяснить, что я в целом против войн?
Пожалуй, нет.
– Я думала, главная задача армии –
оборона.
– Это тоже, – кивнул Эрвин. – Но, в
любом случае, правильное функционирование войск невозможно без
отличной дисциплины и повиновения личного состава.
Тут я ощутила резкий прилив
сонливости. Ровно как и на лекции, которая целиком состояла из вот
таких дико скучных канцелярских фраз.
– Может вам лучше подумать о другой
профессии? – после долгой паузы вновь подал голос Эрвин.
Он сидел в том же кресле, за тем же
столом, и изучал какие-то формуляры. Покидать кабинет совершенно не
спешил.
Стоило вообразить, что проведу целый
день в компании эр Форса, и захотелось заплакать.
– Так как, леди Августа? – окликнул
директор.
Дисциплина дисциплиной, но я не
выдержала:
– Разве караульным разрешено
разговаривать на посту?
Задумался, оценил шпильку и
ответил:
– Вообще нет, но со мной нужно.
– Это какие-то двойные стандарты,
лорд Эрвин.
Хмыкнув, он пробормотал, что где-то
уже слышал эту фразу, а я продолжила молчать.
Может я мало понимаю в военном деле,
и вообще непригодна, но даже мне известно, что беседовать с
противником (даже условным!) крайне нежелательно. Общение ведёт к
пониманию, а понимание к жалости. А того, кого жалко, потом очень
трудно убивать.
Зато Эрвин прямо-таки изнывал!
– О чём задумались, Августа? – позвал
через пять минут.
Покосившись на этого высокомерного
мужчину, я вдруг осознала, что он спокоен и даже доволен. Словно
моё стояние здесь благотворно действует на его нервную систему.
И пусть мы по-прежнему находились в
военном учебном заведении, где есть Устав, и где необходимо
беспрекословно выполнять приказы, я проявила столь нелюбимое им
своеволие. Гордо вздёрнула голову и прикусила язык.
Я стояла. Смотрела на далёкий горный
пейзаж за окном, и даже ухом не вела в сторону сидящего за столом
эр Форса. При этом – но это вероятно нервное – какое-то время
ощущала скользящий по телу взгляд.
Этот взгляд отзывался смущением,
мурашками и желанием взять в руки что-нибудь тяжёлое, но я
продолжала изображать статую. Когда ощущение, наконец, ушло,
облегчённо выдохнула – а зря!
Минута, две, десять… и я
почувствовала странное покалывание в подушечках пальцев. Средний,
большой и указательный – на обеих руках.