— Совсем Василич молодого заездил, —
хохотнул кто-то из зрителей.
— Да не-е-е. Парень, наоборот, в бой
рвётся, — ответили в тон шутнику. — Сейчас опять Аркашу гонять
будет.
В этот момент Матусевич, повинуясь
жесту арбитра, вышел на середину площадки, и буквально через
секунду поединок возобновился.
Я с трудом верил своим глазам, но
мастер из Москвы с самого начала раунда набросился на меня, просто
как танк, выкидывая удары сериями. То ли его угол посчитал, что они
проигрывают, то ли я умудрился чем-то задеть Матусевича за живое —
не знаю, но трёхкратный чемпион СССР словно обезумел, вкладывая в
каждую атаку всю имеющуюся у него силу и немалое мастерство.
Впервые в этом времени я встретил
бойца, который мог составить мне конкуренцию, пусть всего лишь
эпизодами, а не на всём протяжении поединка.
— Давай, Аркаша! Давай! — завизжала
часть зрителей, и я решил, что пришло время немного остудить моего
разгорячившегося оппонента. К моменту очередной атаки Матусевича я
оказался перед ним уже в правосторонней стойке, и, когда он в
очередной раз попробовал пробить «двойку», я выкинул ему навстречу
лёгкий правый джеб, который немного закрыл обзор, и тут же добавил
мощный оверхенд, на этот раз левой рукой.
Бам!
Зал ахнул.
— Да чтоб тебя! — завопил тренер
Матусевича. — Защита!!!
Действующий чемпион Союза отлетел
назад, после чего на вбитых в подсознание многолетними тренировками
рефлексах попытался рвануть в сторону, чтобы не оказаться зажатым у
канатов, но не тут-то было. В этот раз, в отличие от первого
раунда, я пошёл вслед за оверхендом и от души добавил Матусевичу
серию из пяти силовых ударов.
В следующие мгновения произошло
сразу несколько событий: у московского мастера от пропущенной атаки
носом хлынула кровь; он опустился на одно колено, признавая
нокдаун; а из зала, со стороны стола для арбитров, раздался вопль:
«Открытая перчатка! Куда смотришь, судья?!».
— Какая открытая перчатка? Глаза
протри! — тут же гаркнул кто-то из зрителей, чудом умудрившись
перекричать поднимающийся гвалт.
— Ди-и-и-и-ма! Ди-и-и-и-ма! —
завизжали девчонки.
Судья, умудрившийся среди
нарастающего бедлама сохранить спокойствие, указал мне занять
нейтральный угол, после чего открыл счёт, однако, дойдя до «шести»,
отчего-то остановился и замахал рукой ожидающему невдалеке врачу.
Тот споро подбежал и тут же захлопотал возле по-прежнему стоявшего
на колене Матусевича. Ещё несколько секунд ничего не происходило, а
затем началась какая-то странная суета между углом московского
мастера, арбитрами в зале и врачом.