Старший жёстко усмехнулся, поманил
побледневшего парня к себе, а когда тот подошёл поближе,
продолжил:
— В общем, так. Сейчас проведём с
тобой трёхминутный бой, и если выдержишь, то все претензии к тебе
снимаются. А если нет — не обессудь.
Тютя обречённо вздохнул и направился
к висевшему в одном из углов качалки мешку, в котором хранились
боксёрские перчатки. Имевший спортивное прошлое старшак «Южных»
время от времени устраивал подобные проверки провинившимся пацанам
и, таким образом, некоторых даже отшивал из группировки.
Тенгиз, меж тем, пытался осмыслить
полученную информацию. В последнее время в городе стали происходить
странные вещи. Сначала по всем группировкам как наскипидаренные
забегали люди Карпа в поисках какого-то «клетчатого», который с
помощью своего приятеля положил то ли пять то ли шесть их бойцов.
Теперь же объявился некий гимнаст с турника, отметеливший троих
«заводских», включая младшего из братьев Рахимовых.
Все эти события будоражили и без того
неспокойную обстановку на районах, и Тенгиз понимал, что самая
настоящая война уже не за горами. Понимал и готовился.
— Ну, долго ждать-то?! — наконец,
вспомнил он о копающемся возле мешка с боксёрскими перчатками Тюте.
— Неси уже сюда и не бойся: сильно бить не стану…
***
После обеда мы с Василичем
отправились в спорткомплекс на небольшую тренировку. Усатый быстро
согласился с тем, что проводить её я буду по своему усмотрению, и
большую часть пути он витийствовал о том, как славно мы заживём в
Казани. Когда же я напомнил, что всего три дня назад Колыванов
называл этот город чуть ли не «рассадником порока», задиристый
старикан нагло заявил, что такого не было и выдал: «Всё-таки пора
тебя, Дима, показать врачу».
Вяло переругиваясь подобным образом,
мы с усачом дошли до спорткомплекса, после чего я переоделся и
спустился в боксёрский зал. В этот раз меня встречали, чуть ли не
как героя. С разных сторон подходили парни, которые стремились
пожать мне руку и обменяться впечатлениями о финальном
поединке.
— Ну, ты дал вчера, Дима! —
воскликнул один из боксёров-легковесов, одобрительно хлопая меня по
плечу.
— А чё за удар-то Матусевич постоянно
пропускал? Покажешь?! — поинтересовался другой спортсмен с
небольшим шрамом на лбу.
— Он называется «оверхенд» и
исполняется следующим образом…