Что именно стало причиной переселения, сейчас, после долгих лет
было не слишком ясно, но скорее всего прадед не сошелся в вопросах
веры. Уже много позже я сам, вернее сказать, бывший владелец этого
тела, посещал расположенный примерно в двадцати верстах от дома
поселок староверов. Разница укладов была огромной. Если в нашей
семье в первую очередь обращали внимание на благосостояние семьи,
на то, чтобы хватало еды, все были обуты, одеты, чтобы в доме все
было хорошо и в семье все были здоровы и радостны, то здесь, в
поселке, в первую очередь молились господу. Нужно тебе сделать
какое-то дело выдели время на молитву, а уж после принимайся за
работу. Закончил, вновь помолись. Вот и получалось, что в то время,
как у меня в семье работали на благо семьи, здесь заботились в
первую очередь, как считалось, о собственной душе, а все остальное
было второстепенным, и как бы не особенно важным. С одной стороны,
видимо это и стало причиной, как я понимаю изгнания деда из
поселка, с другой мы на нашем хуторе жили гораздо лучше и
обеспеченнее любого жителя этой деревни. Что, несомненно, радовало,
и в тоже время, вызывало некоторую зависть со стороны ближних
родственников. Ведь, несмотря на то, что дед покинул общину,
родственные связи остались на месте. И если мы старались посещать
покинутую дедом деревню, только по необходимости, то родня
приезжала к нам в любое время, и никогда не получала отказа от
нашей семьи. Мужчины занимались охотой, женщины скотиной, огородом
и повседневными делами, работа находилась всем. Раз или два в году
запрягали лошадку, и отвозили добытые и выделанные шкурки зверей в
ближайшее большое село, до которого было где-то около шестидесяти
верст. Там сдав добычу, меняли ее на муку, соль, кое-какие другие
продукты, патроны для ружья, порох, свинец, и одежду. Что
интересно, в семье все были грамотны, умели читать, считать,
писать. Правда все эти умения ограничивались Часословом, Евангелием
и Каноном. С другой стороны работы было предостаточно, и потому
убивать время за чтением было просто невместно. Разве что зимой, во
время метелей, когда вся семья собиралась в комнате, дед доставал
из сундука Часослов, и аккуратно смахнув с него несуществующую
пылинку, укладывал книжицу на стол. После чего подзывался кто-то из
детей, и начинались чтения. Все остальные усаживались вокруг стола
и с удовольствием слушали истории, рассказывающие о житии святых,
угодников и прочих ревнителей веры. В остальное время, дел хватало
на всех, и потому было, в общем, не до этого. Дед хотя и отказался
соблюдать все каноны веры, но все же продолжал следовать ее
заветам, хотя и в несколько урезанном виде. Поэтому, молитва все же
была обязательна. И хоть не по каждому чиху, но утром перед
завтраком, и вечером перед сном, от нее не отказывались.