–
Обязательно мальчика? – переспросила я зачем-то, будто поважней
впоросов нет.
–
Необязательно, но желательно... Не любят у нас, когда власть и
деньги по женской линии передаются. Могут и оспорить и даже бунт
учинить.
–
Дикие люди, – вздохнула я. – И что, может, и жених есть у меня
какой на примете?
–
Ой, госпожа... Вы что и вправду…
–
Вправду! Не помню! Ничего! Хватит уже переспрашивать через каждые
два предложения! – буркнула я с раздражением, но посмотрела в
добрые глаза, быстро наполняющиеся слезами, и мне стало
совестно.
Я
встала с кровати, где сидела, удобно устроившись в цветастых
вышитых подушках, подошла к женщине и обняла ее за
плечи.
–
Нянечка, успокойся, родная. Тебя я, конечно, помню. Из детства
вообще многое в памяти осталось. И руки твои ласковые и песни
колыбельные, что ты мне перед сном пела. Ирма всхлипнула и
погладила меня по спине, а я уткнулась в ее пышное плечо и изо всех
сил сдерживалась, чтобы не зарыдать.
Где я? Что со мной? Как все это
пережить с минимальными потерями?
И как же я скучаю по дому… Глаза обожгло непрошеными слезами, но я
тут же взяла себя в руки и отстранилась от своей няни.
–
Ты только не говори никому. Слышишь? Это наш с тобой секрет! Только
наш! Ты ведь мне поможешь? Правда?
Я
посмотрела ей в глаза. Женщина часто-часто закивала и шмыгнула
носом. Тыльной стороной ладони вытерла лицо, глубоко вздохнула и,
видимо, тоже собралась и успокоилась.
–
Ну вот и умница, Ирма.
Я
вернулась к высокой кровати и залезла на нее с ногами. Няне
показала на стул с бордовой бархатной обивкой, стоявший
рядом.
– Садись и рассказывай про всё, что
тут во дворце происходит. Никто, ни одна живая душа не должна
догадаться, что у меня проблемы со здоровьем, а тем более с
головой. Дядечка мой, судя по всему, тот еще хитрый жук и первым
побежит оспаривать правомерность наследного титула и возможность
распоряжения имуществом. Скажет, что девка и до того была вздорная,
а теперь еще и умом двинулась. Быстро сошлет меня в какой-нибудь
монастырь на краю мира, якобы на лечение и просветление. А там
монахи с чистой совестью отравят меня через годик-другой, да и дело
с концом.
–
Ой, госпожа, страсти вы какие говорите! – испуганно всплеснула
руками Ирма.
Няня подошла, села рядом с кроватью на стул и
принялась теребить в пальцах кружевной край передника.