— Понятно, — ответил я.
И мы расстались.
Пожарные, которые сами вывозят пожароопасную макулатуру, вместо
того, чтобы составить акт и выдать предписание?
Пожалели, ну, конечно.
Пожарные.
18 сентября 1978 года, понедельник
Аудиенция
Предчувствие меня не обмануло: у входа в библиотечный сектор
собралось человек двадцать, всякий норовил что-то спросить, пожать
руку, похлопать по плечу, а то и по спине. Ну да, я —
достопримечательность, а к достопримечательности каждому хочется
прикоснуться. В Стокгольме это маленький Нильс, в Копенгагене —
Русалочка, а здесь, стало быть, я.
Приветливость у меня выше средней, в обычных условиях на четыре
по пятибалльной шкале. Но сейчас, после матча, моя приветливость
истощилась, просела, и на людей малознакомых и вовсе незнакомых
распространяется слабо. Наш-то курс выпущен, всё. А с
младшекурсниками общался я редко, знакомств среди них не имел, тем
более среди первокурсников. А тут как раз они, первокурсники — их в
эту осень от колхоза освободили, пусть-де учатся. А остальные курсы
на полях, за исключением сельхозотрядовцев, да и те тоже на полях,
на тех, где платят полной мерой, без обмана. Студенту есть хочется
не меньше, чем колхознику, порой даже больше, но у него ни огорода
нет, ни кур, ни коровы, никакого натурального хозяйства. За всё
приходится платить чистоганом, и потому вопрос заработка есть
первейший вопрос выживания. Колхозники хитры, поднаторели в
риторике, работать-де нужно по велению души, а не из-за денег, вы
же комсомольцы. Но против сельхозотрядов слабоваты они, колхозники.
Хочешь обмануть бурденковца — готовься положить партбилет на стол,
и насуши сухарей впрок, а то потом некогда будет. Не пустая
примета, председатель колхоза «Светлый Путь» товарищ Герасимчук
получил свои четыре года общего режима, и теперь никакой нам не
товарищ. Там, в «Светлом Пути», помимо обмана сельхозотрядовцев
много чего вскрылось, но началось-то всё со студентов. И это
поняли.
Все эти мысли мельтешили, пока я позорно бежал, вернее,
перегруппировывался: пошёл не к главному выходу, а боковой
лестницей поднялся на второй этаж, на третий, быстрым шагом перешёл
в другое крыло и начал спускаться. Из нашего института шесть
выходов, на случай пожара и прочих происшествий, но открыты лишь
два. Первый, он же главный, и второй — в ректорском крыле, куда я
попал.