Вот только мужчина не спешил разделять его оптимизм, а вместо
этого смерил отца хмурым, я бы даже сказал ненавидящим взглядом, а
после и вовсе повернулся к нам спиной.
— У Канаэ всегда было слабое здоровье, — вместо сына решил
ответить Исида-старший. — Мы опасаемся, что она может не оправиться
после случившегося.
— Ох… — стушевался отец. — Я не знал…
— Как и всегда, — едва слышно прошептал Рюукен.
Да, у него прослеживается сильная неприязнь к Ишшину… Либо он,
как и сынишка в каноне, идейно расовый квинси и просто ненавидит
всех шинигами заочно, либо тут скрыта какая-то история. Хм… Если
так подумать… Фамилии у нас разные, и при этом Куросаки и Исиды —
это два последних чистокровных рода.
Более того, у Исид чистокровные только старик Соукен и Рюукен, а
последняя чистокровная Куросаки — моя мама, и она как раз одного
возраста с Рюукеном. Кажется, я начинаю понимать, где тут собака
зарыта… Если чистокровность для квинси — действительно не пустой
звук, то Масаки должна была стать женой Рюукена. Это можно было
даже назвать их долгом по отношению к своей вымирающей расе. Но она
выбрала отца — мало того, что не квинси, так ещё и шинигами, то
есть представителя расы, которая ответственна за истребление их
вида. Н-да, да у них тут целая любовная драма, покруче Ромео и
Джульетты…
К больной нас не пустили, вместо этого Соукен подозвал меня к
себе и в типично стариковской манере — ему бы Деда Мороза играть,
роль доброго дедушки ему очень идёт — попросил подробно рассказать
обо всём, что я запомнил. Остальные не мешали старику меня
расспрашивать, а только слушали внимательно, что, на самом деле, о
многом говорило. Ведь они буквально признавали тем самым, что из
них всех именно этот дед лучше всего разбирается в вопросе. И если
с Ишшином и Рюукеном это более-менее ожидаемо, то вот с
Урахарой…
Я снова подробно пересказал всё случившееся за эту страшную
минуту, после чего дед завалил меня целым ворохом уточняющих
вопросов. Как выглядел отбор, что я почувствовал, когда вошёл в
контакт с этим светом, как быстро свет погас, была ли какая-то
реакция на то, что я вмешался в «вознесение» мамы, и так далее…
На все эти вопросы я ответил без утайки, ведь от этого могли
зависеть жизни и здоровье моей матери и его невестки.
Наконец вопросы старика иссякли, и я воспользовался этим
моментом, чтобы тоже спросить о том, что казалось мне странным.