Артиллерия с обеих сторон признаков
жизни не подавала, пулеметы не засевали зернами смерти пространство
поля боя, ружья молчали.
Прошел час.
Что русские солдаты, что немцы,
сначала осторожно, а потом всё более смелее начали брать воду из
взбаламученного канала. Установилось своеобразное водное перемирие.
Тут, людьми надо быть – пить-то всем хочется.
Всеобщий любимец артельщик Харлашка
чудесным образом сумел доставить на русскую переднюю линию вино и
обед. Вот за это его и ценили – без пропитания много не навоюешь, а
он чуть ли не во время рукопашной мог пищу подвезти и начать
раздавать.
Вина на каждого было вволю. Пить не
перепить. Его же на всех привезли, на число питоков, какое перед
боем было.
- Пейте, пейте, не везти же его
обратно…
Харлашка всех щедро оделял, никого не
пропустил.
- Какава где? – пошутил кто-то из
солдат.
Артельщик виновато похлопал
глазами.
- Нетути…
Суп, конечно, был чуть тепленький, но
это на аппетит нижних чинов не влияло.
- Кому добавить? – обвёл глазами
работающих ложками Харлашка.
Некоторые солдаты подходили за
добавкой по второму и третьему разу. Дают – бери…
На передке затишье, а у меня – аврал.
Можно стало санитарам раненых выносить. Они их и тащат, тащат,
тащат…
Это – кто дожил, не истёк кровью, от
боли не умер.
Такое впечатление, что скоро вся
бригада у меня на перевязочном пункте соберётся.
Видно, это германский аэроплан и
высмотрел. Прямо на территории перевязочного пункта один за другим
начали рваться снаряды. Осколки с визгом летели во все стороны,
пробивали стенки палаток – они же не стальные…
Я оперировал, когда всё это началось.
Фельдшер, который через стол от меня был, как стоял, так и рухнул.
Потом оказалось, что осколок ему точнехонько в затылок вошел.
Я, хоть уже и на второй войне,
артиллерийского обстрела сильно боюсь. Один раз меня в Прикарпатье
уже контузило, до сих пор это сказывается. Повторения такого мне
совсем не желается.
За продырявленными стенами палатки
гремело всё сильнее.
- Малиновский!!!
Мой санитар, что за
простерилизованным набором инструментов для следующей операции был
послан, как из-под земли появился в палатке. Видно, уже при входе в
неё его мой крик застал.
- Бери за плечи! – я мотнул головой
на раненого.
Сам я схватил бедолагу за бедра.
Мужику повезло – я уже заканчивал,
всего несколько швов на кожу ему наложить и осталось.