- Карасиков, да щук отец ловит. Мне нужна самая крепкая, заплачу
сколько скажешь.
И тогда он поднял голову и посмотрел вроде и на меня, но и не на
меня вовсе. В его мутноватых белёсых глазах отразилось солнце, но
он даже не прищурился. Внезапное осознание, что он слепой вызвало
неуместное чувство жалости, которое я быстренько отогнала от
себя.
Мужчина отложил на землю будущую деревянную фигурку и нож,
несмело поднялся. Опираясь на широкий стол с разложенными сетями
всех мастей, шаркая, подошёл к первой попавшейся. Помял в руке
одну, затем другую и остановился у третьей, самой маленькой, лично
мне вообще не внушающей доверия.
- Эта, - уверенно заявил торговец.
- Не маленькая? - засомневалась я, всё ещё удивляясь, как он
наощупь вообще что-то может определить. - Да и плетение нитей
слишком тонкое. Выдержит ли, если рыба покрупнее попадётся?
- Бери-бери, - мягко улыбнулся он, в этот момент напомнив мне
отца. Тот улыбается точно также, когда уверен в своей правоте и
знает, что я не пожалею, если его послушаюсь. - Маги её
заговаривали, рыба сама будет в сети плыть. Выдержит любую
добычу.
- Ну ладно, - вздохнула, сдаваясь. Достала кожаный кошель из
нагрудного кармана и спросила:
- Сколько?
- Золотой.
Немало, конечно, но за стоящую вещь не жалко заплатить и больше.
Особенно если эта вещь порадует отца.
Расплатившись, я взвалила сеть на плечо и уже собиралась
уходить, как услышала тихое:
- Силы в тебе, Укротительница, немерено. Через боль ты её
получила, выстрадала. Оттого и сильна магия в тебе, плещется так,
что у меня, давно лишённого силы, волосы дыбом становятся. Береги
себя!
Обернувшись, ещё раз внимательно посмотрела на старца, который
широко распахнутыми слепыми глазами смотрел в небо и крючковатыми
пальцами продолжал теребить сеть.
«Бывший узник Дабдресса, - догадалась я, рассмотрев шрамы на
загорелой шее, которые оставляет только ошейник из чёрной стали. -
Лишённый магии, но получивший свободу. Кто знает, возможно его
лишили силы за преступления, а может... может отняли насильно,
выпустив в мир слепым.»
Расспрашивать я не стала.
Я купила всё, что было нужно и пора уже возвращаться на
корабль.
С причала в лицо ударил солёный ветер, на миг освежив пылающее
от жары лицо. Но когда я миновала торговые ряды, ступив на длинный
каменный выступ, к которому подходят торговые суда, невольно
повернула голову вправо. Там, на выпуклом камне, служащим
ограничителем для повозок, сидела хрупкая девушка весьма бледного
вида. Я бы не обратила на неё никакого внимания (всякое бывает:
укачало, на жаре плохо стало или ещё что-либо), но хорошо знакомый
мне капитан торгового судна, на котором я проработала всего месяц и
с которым мы не сработались, обмахивая эту самую девушку платком,
заставил меня остановиться. К слову, благодаря ему, я эту девушку и
вспомнила.