– Швед может и сбежать из-под Полтавы, пользуясь темнотой или
неразберихой боя, или сдаться в плен, – начал я. – Русский
военнопленный – подбить товарищей к нападению на караульных,
отнятию оружия и сражению. Не прорвутся, так хоть погибнут с
честью. А раб… У него тоже три выхода из ситуации: побег к
разбойникам, самоубийство или убийство хозяина – что, впрочем, в
Риме тоже было равно самоубийству.
– В Риме убийство хозяина влекло за собой казнь всех без
исключения рабов в его доме, включая женщин и детей, – напомнил
собеседник. – Но как вариант принимается, ведь не всегда этот закон
исполняли в точности. Но виновника убьют точно. Так вы, стало быть,
принимаете такой финал как выход?
– Я перечислил варианты, доступные в описанных ситуациях. Очень
не хотелось бы доводить до такого финала, если честно: всем хочется
жить.
– Тогда предлагаю вам ещё одну ситуацию, – сказал директор
турфирмы. – Готовы?
– Да.
– Тогда начинаем…
Смена обстановки случилась мгновенно. В самом прямом смысле
этого слова: я лишь на долю секунды опустил веки, смигивая пылинку,
попавшую в глаз – и вот вокруг меня совершенно другой антураж.
Не залитая ярким диодным светом современная кухня, а полутёмная
комнатка, уставленная антикварной мебелью – тоже тёмных тонов. На
деревянном столе – шандал на три свечки. И в нём, что характерно,
конкретно свечи, с огоньками и потрескиванием… Стоп: почему
изображение нечёткое? В чём дело?
Пошевелив рукой, я понял, что попал. Причём, во всех смыслах
этого слова.
На мне была одежда из тех, что я привык видеть на старинных
портретах семнадцатого века. Откуда-то всплыло слово «кунтуш»,
притом, сшитый из весьма недешёвой ткани. Но не это потрясло меня
до глубины души.
Рука принадлежала человеку, явно некогда имевшему отношение к
воинской службе. Но было это много лет назад: состояние кожи и
пятнышки на ней сразу многое говорили о возрасте персонажа. Итак, я
старик? Как же в этом убедиться? Поглядеться в воду? Хотя, нет: вон
зеркальце на стене висит… Зеркала здесь ещё те, да и не положено,
как будто, солидному немолодому вельможе в зеркало глядеться. Чай,
не девица. А «солидный немолодой вельможа» – это, на минуточку, я
сам.
А рожа-то знакомая… Прямо до боли.
Ну, здравствуй, Иван Степанович. Век бы тебя не видеть, старый
подонок.