Я подошёл к Ирке.
Она подняла на меня чёрные глаза, улыбнулась. Я улыбнулся в
ответ:
-
Привет.
- Привет. Как ты?
Хотела навестить тебя в госпитале, мне не разрешили. Сказали… - она
замялась.
- Что
сказали?
- Сказали, что ты
без сознания, в этой… как его… в коме, и тебя нельзя тревожить. А
старшая медсестра, она знакомая моей мамы, так вообще сказала, что
ты можешь… ну… можешь не выкарабкаться. Зачем ты бросился за этим
котёнком? Я чуть с ума не сошла, когда тебя… когда машина тебя
сбила.
Её глаза
подозрительно заблестели.
- Тихо, тихо, -
сказал я. – Спокойно. Видишь же, я живой и здоровый. Врачи
ошиблись, и слухи о моём переселении на тот свет преждевременны. Ты
домой сейчас?
- Домой, - она
кивнула.
- Тогда пошли,
провожу.
- Хорошо… Только
уговор – никаких котиков! И вообще на дорогу чтобы не выходил. Идём
только по тротуару.
- Ладно, ладно, -
засмеялся я. – Давай портфель и пошли.
Зачем я пошёл её
провожать? Девчонка, только начавшая чудесную трансформацию в
женщину, не могла меня увлечь. Увлечь, как мужчину. Но я и не был
теперь мужчиной в полном смысле этого слова. Я был мальчишкой с
памятью и сознанием мужчины. Не просто мужчины, а мужчины из
другого мира, существование которого ещё предстояло доказать.
Мужчины ниоткуда. При этом память земного мальчишки тоже никуда не
делась и, если честно, я не был до конца уверен в том, что его
сознание, его «я» полностью покинуло своё тело.
Нет, никакого
раздвоения личности я не ощущал. Никто не стучался в моё сознание с
криком: «Пусти, гад, ты занял моё тело!», тут всё было в порядке.
Но. Всегда есть «но», верно? А уж в моём фантастическом случае –
тем более.
Так что должен был
пойти провожать. Как Серёжа Ермолов. Должен. А дальше
посмотрим.
Я благополучно
довёл Ирку до Полтавских ворот (так назывался южный въезд в Кушку,
где сохранились каменные столбы, на которых когда-то были навешаны
широкие крепостные ворота). Мы болтали о каких-то пустяках, я
старался поддерживать разговор, даже пошутил раз-другой. Уж не
знаю, удачно или нет, но Ирка смеялась.
- Всё, - сказала
она у ворот, забирая портфель. – Дальше мы вместе не ходим, чтобы
мама не заметила.
- Ага, - сказал я.
– Мама, конечно, не знает, что мы дружим.
- А мы
дружим?
- А разве
нет?
- Ну… можно,
наверное, и так сказать, - мне показалось, что в её голосе
проскользнула нотка разочарования.