— Я мог бы оказаться бродячим проповедником.
— Вряд ли. Нет фанатичного огня в глазах и за все время
нашего знакомства ты ни разу не пытался обратить меня в свою
веру.
Она очень наблюдательна. Ценное качество для телохранителя. Или
для убийцы.
— Итак, ты — чародей, — сказала она. — Продолжай
объяснения.
— В последнее время я работал над одним заклинанием,
которое заказали мне местные пастухи. Ну, пастухи графа Осмонда,
если быть совершенно точным. Что вы знаете об овцах?
— Они вкусные.
— Это тоже. А еще их очень трудно пасти, потому что они
разбредаются по окрестностям и не умеют держать строй, или как это
там еще называется. Поэтому людям приходится заводить своры
пастушьих собак, чье содержание влетает в копеечку. Кроме того, на
одно стадо овец…
— Отару овец.
— Хорошо, на каждую отару овец приходится по несколько
пастухов, а рабочих рук в деревнях вечно не хватает.
— Крестьянам вечно чего-то не хватает, — сказала
Карин.
— Вы не любите крестьян?
— Не люблю.
— Без крестьян все остальные умерли бы от голода.
— Знаю, но это еще не повод, чтобы их любить. Без золотарей
люди утонули бы в собственном дерьме, но никто не любит
золотарей.
— Кто-то любит, — возразил я. — Иначе бы золотари
просто не размножались. Я имею в виду…
— Я понимаю, что ты имеешь в виду, красавчик, —
сказала она. — Вернемся к нашим баранам. Я все еще не вижу
связи между ними и твоей страстью к колокольному звону.
— Я разрабатывал заклинание, которое позволило бы
контролировать поведение овец, и с задачей бы справился всего один
человек, — сказал я. — В теории все обстояло примерно
так: я заговариваю овец, чтобы они повиновались определенному
звуку. Например, звону колокольчика. И чтобы они шли на этот звук,
как крысы за волшебным дудочником. Стоило бы только пастуху
зазвонить в колокольчик, и все стадо бы собралось вокруг него.
— И что?
— Заклинание было не дописано, когда в мой дом ворвались
стражники графа Осмонда, — сказал я. — Один из них поджег
пергамент, на котором находилось незавершенное заклинание, и оно
высвободилось. И обратилось на того, кто находился к нему ближе
всех.
— Это был ты, красавчик?
— Да.
Она прыснула от смеха.
Должен признать, что это на самом деле смешно. Но не до такой же
степени…
Карин хохотала минут пять, пару раз чуть не вывалившись из
седла. Из глаз у нее потекли слезы. Я уже начал опасаться за
состояние ее рассудка, когда она прекратила смеяться и вытерла
глаза здоровой рукой.