— Словно Запретный лес! — вздохнул
мой сопровождающий. — Умеет же босс устроиться.
Я хоть совсем ещё не разбирался в
магии, но внутри себя почувствовал, какое море энергии здесь
разлито. Эта прохладная податливая субстанция чувствовалась
везде.
Мы зашли внутрь, где в гостиной,
которая почему-то выглядела больше чем дом снаружи, сидел на диване
дядя, Аберфорт и что-то читал.
Поздоровались, он взглядом отослал
Оушена. Громила потрепал меня по плечу и вышел.
— Здравствуй, Том, — положил книгу
на столик Аберфорт. Он взмахом руки призвал откуда-то плотный
свиток пергамента и протянул мне, — читай. Здесь вся информация о
твоём происхождении. Думаю, тебе будет полезно об этом узнать до
школы.
Я с волнением развернул свиток и
увидел перед собой раскидистое дерево, на каждой веточке которого,
находился маленький портрет. Внизу страницы они располагались один
за другим, в каком-то своём порядке, и рядом с картинками шёл
текст.
Поразглядывав дерево, я вчитался в
написанное.
Вначале шли какие-то Салазар
Слизерин и Кадм Певерелл. Я не стал задерживаться на этих
древностях, всё равно это не имеет большого значения, а спустился в
самый конец, где был мой портрет и какого-то мальчика.
— Том Марволо Дамблдор-Гонт,
наследник Слизерин, наследник Певерелл, — изумлённо прочитал я и
посмотрел на дядю Аберфорта.
— Так и есть, — криво усмехнулся
мужчина. — Можешь поискать по дереву, я, как оказалось, твой
отец.
Я ошарашенно вытаращился на
совершенно спокойного мужчину и не знал, что сказать.
— А моя мама? — выдавил я. — Она
что, простая женщина?
— Нет, — покачал головой Аберфорт. —
Она из древнейшего и благороднейшего рода Гонт.
Не удержавшись, я тут же засы́пал
его вопросами. Аберфорт обстоятельно мне отвечал, не делая скидку
на возраст. Оказалось, что он сам не знал о моём существовании, как
и не помнил, где мог встретиться с мамой. Аберфорт не был женат и
не заводил постоянной подружки.
— И что теперь? — грустно спросил
я.
Если бы родители были вместе,
насколько же лучше прошло моё детство. На мгновение мне стало
тоскливо, но я привычно подавил это чувство. У нас в приюте, дети,
которые жалели себя, очень быстро опускались на самое дно, поэтому
на моём лице не дрогнул ни один мускул.
— Буду тебя учить и воспитывать, —
сверкнул глазами этот опасный человек, и у меня мурашки пробежали
по спине.