– Ровно ветер начинается, – растерянно произнесла бабка, прервав обидевшегося зятя на самом интересном для него месте. – Неужто холода наступят?!
– Э-э-х! – зять раздраженно махнул рукой, и, доставая из кармана пиджака пачку сигарет, вышел вон из дома.
Дед с бабкой переглянулись, плеснув друг другу в сморщенные долгой жизнью лица лучами застаревшей неизлечимой любви.
– И что это такое с нами? – бабка смутилась, как в молодые годы, и мокрой тряпкой принялась стирать со стола крошки. Ветка шиповника настойчивее застучала по оконной раме. Ветер на улице задрал глупым курам хвосты на такой угол, что даже петуху сделалось стыдно и он отвернулся, а затем поднял налитую кровью головенку к небу. Цвет неба откровенно напугал петуха.
Дед вышел во двор и, не глядя на нервно курившего зятя, прошел к собаке и, гладя ее косматый загривок, вслед за петухом устремил взгляд к небу. Оно наполнялось зеленоватой тошнотворной мутью, от одного вида которой у деда начала кружиться голова. Таинственная неприятная зелень сделала небо пугающе пустым и далеким. Совершенно неожиданно у деда мелькнула шальная мысль о том, как долго и невыносимо страшно было бы падать из этого неба на землю.
Зять бросил окурок за забор и сплюнул желтой слюной, заполнив пространство вокруг зрачков новой порцией душевного мрака.
– Завтра, возможно, выпадет снег, – отдавая дань памяти умершей дочери, дед старался открыто никогда не ссориться с зятем и всегда первым заводил разговор, когда затянувшееся молчание создавало неприятную напряженность.
– Да вы что, папа?! Какой снег в сентябре?! В крайнем случае – град. Да мало ли от чего может измениться цвет атмосферы? Несерьезное вы что-то говорите, папа!
Дед беспомощно развел руками, словно расписался перед зятем в собственной глупости. Зять удовлетворенно хмыкнул и отправился в дом – лечь на диван и, надувшись спесью, читать там неведомую ни деду, ни бабке книгу.
Конец ознакомительного фрагмента.