– Где-то через час?
Они соглашаются, и Фердинанд с Саймоном уходят.
– Она милашка, та, что в шляпке, а? – говорит Фердинанд.
– Ничего так.
– Да ладно тебе – самый сок. А как насчет второй?
– Что насчет второй?
Фердинанд смеется в упоении.
– Да, я тебя понимаю, – говорит он.
Он что-то бормочет, пока они занимают места на скамье.
– Так, что это у них? – спрашивает он.
– Месса Моцарта, – говорит Саймон, не глядя на него, – до минор.
– А, ну да.
И, словно желая насладиться музыкой в полной мере, Фердинанд складывает руки на коленях и закрывает глаза. Звучит музыка.
Музыка.
Когда они возвращаются в паб, на который теперь ложится тяжелая тень собора, то видят, что девушки ушли. Саймон как будто все еще слышит музыку, а его друг, разочарованный таким поворотом, спрашивает официанта, не оставил ли кто-нибудь для него записки, он все еще слышит чистое сопрано, где-то в пустоте над головой, возносящееся под высокие каменные своды. И пока они ждут на террасе на случай, если девушки вдруг вернутся, Фердинанд стоит у самых перил, пристально вглядываясь в кишащие туристами сумерки, а Саймон сидит, курит, продолжая слышать неземной голос. Нечто божественное.
Когда Фердинанд оборачивается, на лице у него мировая скорбь.
Нечто божественное.
– Мать твою! – говорит Фердинанд.
Неизреченная святость под сводами собора, эта светоносная музыка.
– Они не вернутся.
Светоносная музыка, неосязаемое сопрано.
Наполняющее своды собора.
– Нет, – говорит Саймон.
Друг его садится и, не спрашивая, берет из пачки «Филип Моррис» сигарету.
– Что будем делать? – говорит он, стараясь казаться спокойным.
Они идут по улицам в поисках подходящего места, чтобы поесть.
И довольно скоро понимают, что заблудились.
Фердинанд подходит к журнальному лотку и пытается спросить дорогу у продавца.
Пока его друг добивается разъяснений, Саймон замечает, что среди журналов есть порнографические – он видит набухшие соски, голое тело, открытые рты. Вообще-то, ничего, кроме порнографии, здесь нет. Продавец, уставший коротышка, совсем не знает английского и, жестом попросив Фердинанда подождать, исчезает в дверях ближайшего магазина с пустой витриной.
Вскоре он появляется с женщиной средних лет в простом синем платье. Саймон сочувствует ей, тому, что ей приходится терпеть рядом с собой всю эту грязь.