Мастер вздохнула и продолжила жестикулировать.
«Я не сомневаюсь в твоем таланте, но Господин не говорил,
что возьмет тебя с собой. Он разделяет мое мнение, тебе нечего
делать в Москве. Ты не представляешь, что из себя представляет это
место, там кишат одни хищники, которые тебе ещё не по
зубам»
– Я не оставлю Господина одного, – сказала Лотта, – он нуждается
во мне.
Мастер наклонила голову и открыла шкаф, в котором среди женской
одежды висела мужская рубашка.
«А может наоборот?»
Лотта тут же подбежал к Мастеру и закрыла шкаф.
– Вы следили за мной?!
Мастер показала жестами:
«Это кто в ком ещё нуждается, дитя? Почему у тебя в
гардеробе рубашка Господина?»
– Я забрала её постирать, – она взяла рубашку в руки и прижала к
себе, – только не говорите ему…
Мастер подперла маску рукой.
«И что мне с тобой делать?»
– Помогите мне уговорить Господина.
***
Лотта округлила глаза.
– Я не посмею оставить вас, позвольте мне отправиться с
вами!
– Я не могу рисковать тобой сразу после того, как потерял сына.
Это не обсуждается.
– Если вы будете в опасности, я лучше умру, чем позволю вам
пойти одному! – Лотта замерла раскрытыми губами и опустила голову.
Слово «позволю» было недопустимо по отношению к её Господину, но
она сказала это.
Из первого ряда слуг вперед вышел высокий старик с седыми
волосами.
– Как ты смеешь так обращаться к своему отцу.
– Он не мой… – прошептала Лотта.
– Оставь её, Даниил.
Артур вздохнул, посмотрев на слезливое лицо Лотты.
– Я надеялся, что ты стала уже достаточно взрослой, чтобы
понимать меня, Лотта. Мой сын был убит мерзавцами, которые марают
свои руки о кровь детей. В Москве тебе будет угрожать смертельная
опасность.
– Я достаточно взрослая!
Её покрасневшие от слез глаза приобрели холодную уверенность, и
Артур задумался. Когда-то он видел похожий взгляд, и он принадлежал
его дочери Маше. Теперь, вспоминая, как он ограничивал своих детей
в своих желаниях, ему стало неприятно осознавать, что он слишком
сильно давил на них, и так в итоге не смог уберечь одного из
них.
«Я слишком их опекал», – подумал он.
Артур встал на одно колено и взял маленькие руки Лотты в свои
ладони, а затем поцеловал её пальцы. Лотта вздрогнула и
покраснела.
– Теперь ты и Маша единственные, кто у меня остался, – сказала
он, сжимая пальцы, – но, видимо, поэтому я должен перестать вас
чрезмерно опекать и дать возможность расправить крылья.