— Пойми, — продолжал продавливать я.
— Мне видится, что ты пришел к нам не просто жизнь свою спасти. На
тот момент, когда ты согласился, ты даже не был уверен, что эту
жизнь ты сохранишь. Но зато, когда я направил тебя работать, а не
маршировать с оружием в руках, ты сразу же сорвался с места и
заделался помощником у Йона. И знаешь, что странно? — спросил я
внезапно. Маринек замер. — Странно, что когда мы с ним
разговаривали сегодня, он ни одного плохого слова о тебе не сказал.
Упомянул только, что за работу ты взялся живо — но это я и сам
видел.
Кажется, сегодня мне предстояло очень
много говорить. Давно пора, но я еще не привык так же активно
работать языком, как до того я работал руками.
— Поэтому, — после короткой передышки
продолжил я, — мне кажется, что ты и сам бы не против сбежать от
войны.
— От войны не сбежишь, — без угрозы,
а скорее с предупреждением умудренного опытом человека, проговорил
Маринек. — Потому что сбежать нельзя. Чем дальше люди прячутся, тем
сильнее их хотят найти. То же самое и с войной. Ты либо сам
вернешься, потому что в противном случае тебя ждет наказание. Либо
тебя убивают. Конец один.
— Конец у всех один, — ответил Аврон,
порадовав меня философским подходом к жизни.
Я же заметил, что за прошедшие
месяцы, напрактиковавшись в общении с разными людьми, я быстро
находил подход и разговаривал в целом куда лучше, чем в первые дни
знакомства с Отшельником.
— Так ты тоже предпочитаешь сейчас
взять передышку, а не воевать, — сказал я.
— Устал. Солдату приходится терпеть
многое. Конному — чуть меньше. Да и пора мне уже остепеняться. Я
ведь тоже свои вопросы задаю, Бавлер. И ответы на них получаю. Я
вижу, что ты не с Пакшеном. Вижу, что ты сам по себе. Но, боюсь,
сильные мира сего легко тебя продавят.
— Почему же?
— Потому что у тебя есть Рассвет. И я
насчитал там около двухсот жителей. Наши города с окрестными
территориями — это от восьми до тридцати тысяч. Даже если твою
деревню вооружить поголовно — не выстоишь. Даже если Пакшен сейчас
плюнет на наше наступление и отправится завоевывать тебя.
— Знаю, — ответил я. — Но Пакшен не
может плюнуть на ваше наступление, поэтому я сейчас в полной
безопасности. К тому же Нируда есть.
— До января, — хмыкнул всадник. —
Пока не встанет крепкий лед. Но два месяца всего. А потом —
безопасность еще на десять.